Фантош. Книга вторая

[fisa2010]

Глава 9.
Мэтр Саманиэль.

Йолинель и Найлин растеряно молчали. Йоль всё ещё переваривал неожиданное появление Саманиэля, а Наю просто нечего было сказать. В голове роилось множество вопросов, но озвучивать их гном не торопился, предпочитая слушать, а не говорить. В конце концов, напарник лучше знал покойного мэтра, ему и следовало вести разговор. Однако Йолинель продолжал молчать, вероятно, большее, на что он был способен, это произнести имя бывшего наставника. «А ведь сейчас сюда прибежит Дайцаруш с «шипастыми» магами. И что будет, когда он увидит призрака? Впрочем, на призрака мэтр не похож. Вон какие щёки розовые!»
- Ты прав. - Мэтр стремительно повернулся к Наю, отчего его блестящие одежды полыхнули светло-зелёным огнём, и одобрительно улыбнулся. - Рад, что хотя бы у кого-то из вас мозги работают. Хотя и не слишком хорошо. Вот скажи, дорогой мой гном, какого лешего ты позволил напарнику распускать язык? Разве так уж необходимо было выбалтывать первой встречной магичке о Гедерике и Ониксе?
- Откуда Вы знаете о них? – внезапно подал голос Йоль, и Саманиэль тут же повернулся к нему. Причём лицо его приобрело по-отечески снисходительное выражение, словно он видел перед собой маленькое неразумное дитя.
- Не ожидал от тебя столь опрометчивого заявления. Не стыдно? Ты всегда казался мне умным мальчиком. И с логикой у тебя было всё в порядке. Ну что, сообразил? Нет? Ай-яй-яй, придётся помочь. Итак, напоминаю: я умер. И что из этого следует?
- Понятия не имею, я-то живой.
- Справедливо. Но неужели ты не помнишь «Посмертных откровений Великого леса»? Ты абсолютно точно читал их.
- Это мифы!
- Все так считают. Пока не умрут. Ладно, не буду тебя больше мучить, скажу как есть: после того, как тело моё рассыпалось в прах на погребальном костре, душа отправилась в кущи Храмовой рощи, где под ночные песнопения мэтресс должна была очиститься от земных эмоций и сомнений. Подробностей не расскажу, вам этого знать не положено, но процесс сей длинный и скучный. Да и душа моя слишком сильно привязана к Иртану и его обитателям. И особенно к тебе, мой мальчик.
- Мне тоже не хватало тебя, учитель.
- Знаю. Я наблюдал за тобой и видел, как ты переживал. Почему после погребальной церемонии ты не поехал к матери?
Йолинель поджал губы:
- Я и так слишком долго отсутствовал. Сначала церемония посвящения, потом твоя смерть… Я должен был вернуться на службу.
- Ты до сих пор не простил её? Жаль. – Мэтр неодобрительно качнул головой, а потом тряхнул длинными снежно-белыми волосами и вновь улыбнулся, ласково и понимающе. – Ничего, рано или поздно…
- Хватит об этом! Зачем Вы пришли? Ради чего покинули чертоги Храмовой рощи и прервали своё очищение?
Резкий голос Йолинеля заставил Саманиэля поморщиться. «Наверное, не на такую встречу он рассчитывал, - догадался гном. – Думал, воспитанник на шее повиснет и слезами радости обливаться станет, а тот холоден как с чужим. И отчаянно пытается скрыть ужас. Кто-кто, а я его отлично чувствую. Что же происходит, Йоль? Чего ты боишься? Призрак вполне себе мирный». Найлин обратился к напарнику скорее по привычке, чем за ответом, и едва не подпрыгнул на месте, когда в сознании прозвучали слова:
«Ты же видишь: Саманиэль не похож на призрака. Совсем не похож».
«Ну да, он не прозрачный и на земле стоит, а не парит над полом…»
«Вот именно! И я хочу знать: почему?»
«Так спроси!»
«Не могу. Если это не мой наставник, правды я не услышу, а если он – оскорблю недоверием».
«Как же с вами, первородными, сложно. Замороченные, дальше некуда!» - сердито проворчал Найлин и посмотрел на мэтра, который взирал на них с преувеличено терпеливым видом:
- Вы слышали наш разговор?
- Каждое слово.
- Так, может, ответите. Не заставляйте Йоля нервничать.
- Увы. – Саманиэль картинно развёл руки в стороны. – Тайны мёртвых принадлежат мёртвым. Надеюсь, вы не испытываете желания поскорее с ними соприкоснуться?
- Ни малейшего.
- Так я и думал. Что ж, придётся тебе смириться с недосказанностью, Йолинель. А чтобы подсластить пилюлю, отвечу на твой вопрос: я пришёл, дабы помочь обратить заклинание Оникса, а, заодно, исправить твои ошибки. И времени у меня на всё про всё немного. Скоро мэтрессы продолжат свои песнопения, и мне придётся вернуться в чертоги Храмовой рощи. – Саманиэль на мгновение замолчал, а потом приглашающе распахнул руки и вновь улыбнулся ученику: - Иди сюда, малыш, другого шанса не будет.
- Нет, - тихо произнёс Йоль, всхлипнул и, в противовес собственным словам, шагнул к наставнику и крепко сжал его в объятьях. – Почему ты ушёл?
- Устал.
- Ты нужен мне. Я надеялся, что ты будешь со мной в тот день, когда мне придётся вернуться.
- Ты справишься. Ты сильный, Йоль. Да и в моих советах ты давно не нуждаешься. В тебе говорит обида. Но обижаешься ты зря. Да, возможно, я ушёл слишком рано, но я не оставил тебя одного, Рядом с тобой Найлин и Тарго. Есть мать, которую ты незаслуженно игнорируешь, а лет через сто у тебя появится собственная семья: жена, дети. Я больше не нужен тебе, мальчик, поверь. И прекрати изводить себя, делу это не поможет.
Йолинель на секунду замер, стремясь запечатлеть в своём сердце миг нечаянного, детского счастья, а потом отступил от наставника и поднял на него покрасневшие глаза:
- Ты всегда был для меня загадкой, Саманиэль. Я знаком с тобой с детства, ты фактически заменил мне отца. Казалось бы, я как никто другой должен знать тебя, но ты всегда ухитрялся удивлять меня. Даже теперь, после смерти. Живой, тёплый…. Как такое возможно?
- Повторяю: тайны мёртвых я раскрывать не в праве. – Мэтр строго посмотрел на воспитанника и перевёл взгляд на гнома: - Всё, разговоры закончены. Пора браться за дело. Клади девочку на алтарь!
Саманиэль взмахнул рукой, и посреди класса боевой магии, больше похожего на огромный грот, возникло высокое каменное ложе. Ни слова не говоря, Найлин приблизился к возвышению, аккуратно уложил на него Гедерику. Он был жутко взволнован предстоящим магическим действом, хотя ни на секунду не сомневался, что эльфы вернут девочке память. «Всё наладится. Мы узнаем, что произошло, и сможем выработать план по спасению Оникса». Конечно, Най осознавал, что вырвать эльфийского мальчишку их рук Дигнара будет не просто, особенно если учесть, что о связи хамир-фантош они толком ничего не знали. «Но ведь однажды Геда смогла перекинуть связь на себя, значит, и ещё раз сможет. Привяжем мальчишку к ней, и всем сразу спокойнее станет!» Открывающиеся перспективы выглядели на удивление радостными, и гном с облегчением выдохнул. Оказывается, последние пару минут он почти не дышал, напряжённо всматриваясь в бледное личико ликанской магички, и теперь чувствовал как медленно и неохотно расслабляются мышцы лица и тела.
- Нужно тщательнее следить за собой, - пробормотал себе под нос Найлин и поикал глазами напарника.
Йоль вместе с наставником вышагивал вдоль многочисленных стеллажей, подпирающих стены комнаты-грота. Время от времени эльфы останавливались и тихо переговаривались, а затем Саманиэль брал с полки нужный компонент и клал его в большую картонную коробку, которую держал в руках его ученик. Несмотря на то, что мэтр утверждал, будто времени в его распоряжении немного, действовал он неторопливо, придирчиво рассматривая каждый предмет. Найлин бросил короткий взгляд на распахнутые двери класса и прислушался: в коридоре пока никто не появился. «Вот бы Дайцаруш и Халика совсем не пришли! Мы бы помагичили по-быстрому и смылись. Мечта!»
Тем временем эльфы собрали компоненты для ритуала и подошли к каменному ложу. Йолинель поставил коробку на угол, вытащил из неё банку с фосфорицирующей сиреневой субстанцией, кисть и, опустившись на корточки, стал быстро покрывать бока постамента однообразными символами: две скрещенных линии, круг над ними, треугольник со схематическим изображением цветка внутри, птица, сидящая на кубе. И так снова и снова, с удивительной точностью повторяя знаки. Саманиэль некоторое время внимательно наблюдал за учеником, затем с довольным видом кивнул и принялся разгружать коробку.
- Не спи! – прикрикнул он на гнома и сунул ему в руки кусок белой ткани и пучок сухой, резко пахнущей травы. – Заверни и положи Геде под голову.
Найлин исполнил приказ и тотчас получил следующий, потом ещё и ещё. Пока Йоль старательно вырисовывал символы, гном под руководством Саманиэля облачил Гедерику в тёмную атласную накидку, натянув её поверх грязного шерстяного платья, расчесал короткие спутанные волосы удивительным гребнем с четырьмя кривыми зубьями и овальным белым камнем на рукояти. Снял с ног девушки сапожки и покрыл ступни густой вязкой мазью, остро пахнущей яблоками и мятой. После этого мэтр бросил Найлину влажную тряпку, чтобы тот оттёр руки, а сам чуть склонился над Гедой и принялся водить указательным пальцем по её щекам. И всё бы ничего (приготовления к ритуалу и так обыденными назвать было сложно), но вот взгляд первородного настораживал. В глубине бледно-голубых глаз, на самом дне, плескались нежность и любовь, тщательно прикрытые извечной эльфийской холодностью. Возможно, кто-то другой и не заметил бы диссонанса, но только не Най, который бок о бок провёл с напарником-эльфом последние пять лет. «Он знает Гедерику. Руку на отсечение даю!»
- Мне симпатична эта девочка, - не стал отпираться мэтр, легко прочтя мысли гнома. – В астральных чертогах Храмовой рощи у меня было много времени для того, чтобы наблюдать за всеми вами, и я наблюдал. – Саманиэль в последний раз коснулся щеки Гедерики, словно ставя точку в невидимом рисунке, и выпрямился. – Леди Теригорн очень смелая и отважная, хоть и наивная, в силу своего юного возраста. Она должна прожить долгую и счастливую жизнь, даже несмотря на то, что в её жилах течёт кровь шуаров. Геда из тех людей, кого не способна замарать даже кровь проклятых. При условии, что кровь эта будет спать, конечно.
- Но магия в ней уже пробудилась. Разве можно заставить проснувшийся дар вновь уснуть? И, даже если такое возможно, не лучше ли научить Гедерику им пользоваться?
В ответ на пламенное выступление гнома, Саманиэль скептически изогнул бровь:
- Ты представляешь Гедерику боевым магом, хладнокровно и расчётливо убивающим врагов? Даже ваш эльфёнок-фантош со всей своей подноготной до него не дотягивает, что уж говорить об этой наивной пташке! Нет, Найлин, мы загоним шуарскую магию в самые потаённые глубины сознания девочки и замуруем, хочется верить, навеки.
- Тель поила девочку специальным чаем, - ровным голосом сообщил Йолинель, выпрямляясь и критично разглядывая выписанные им ядовито-сиреневые символы.
- У нас чая нет, так что будем строить стену!
- Начнём сейчас или подождём Халику и Дайцаруша? – по-прежнему не глядя на наставника, поинтересовался Йоль и, закрыв банку, вместе с кисточкой положил её обратно в коробку.
- Ты обещал телепатке спектакль, пусть посмотрит.
- Всё равно ничего не поймёт?
- Что-то в этом роде. – Саманиэль согласно кивнул и вдруг нахмурился: - Посмотри на меня, Йолинель!
Йоль неохотно повернул голову:
- Да, учитель.
- Ты сомневаешься во мне. Во мне?!
- Простите… Я хотел бы верить Вам, но часть меня кричит, что Вы не похожи на себя прежнего. И я ничего не могу с этим поделать.
- Что ж, это лишний раз убеждает меня, что ушёл я вовремя… Ты растёшь, мальчик мой. Однажды ты станешь выдающимся магом. - Саманиэль шагнул к воспитаннику, положил ладонь на его плечо и слегка жал пальцы. – Не казни себя. Поверь мне, всё так, как и должно быть.
- Это всего лишь слова.
- Большего нам не дано, - тихо сказал мэтр и взглянул на гнома: - Возьмёшь на себя Дайцаруша. Стой рядом с ним и не позволяй вмешиваться. Начнёт колдовать – вырубай, хочешь магией, хочешь кулаком, без разницы.
Едва мэтр замолчал, Найлин услышал шаги. К классу боевой магии приближались маги, и их было куда больше чем двое.
- Сочувствую, ребятки. Ритуал-то мы проведём вместе, а вот выбираться из Мельшара вам предстоит самостоятельно.
- Ну, эльфийского принца они не задержат, - усмехнулся Най, и бледно-голубые глаза мэтра округлились в недоумении:
- Так мне не послышалось? – Саманиэль ткнул в Йоля указательным пальцем и зарычал так, что ритуальная вязь на его гладких щеках из серой стала угольно-чёрной: - Ты рехнулся? Я думал, ты телепатке только про Геду и Оникса рассказал, а ты…
- Я ей и Белый дворец показал, для достоверности. Возвращение мальчишки стоит любых тайн!
- Да как у тебя ума хватило нарушить запрет глашатая Леса? Ты понимаешь, что теперь это старый хрыч может изменить предсказание? А он сделает это, если узнает!
- И пусть! Мне от его предсказания не горячо не холодно!
- Идиот! Р-рр... Как же меня достал этот детский сад!
Мэтр в досаде топнул ногой, и пол класса боевой магии задрожал, словно в Мельшаре произошёл сильный подземный толчок. Най и Йоль покачнулись, дружно ухватились за край каменного ложа и вытаращились на Саманиэля, с лицом которого творилось что-то неладное: оно кривилось и ломалось, как мягкая глина в руках скульптора, что раз за разом переделывает очередное творение, и никак не может достичь желаемого результата.
- Что с ним, Йоль?
- Личина тает.
- Ишь, сообразил. – «Саманиэль» со злой насмешкой взглянул на эльфа: - Ты всё испортил, Йолинель. Снова. И последствия неразумных поступков падут на твою голову, запомни. А я умываю руки!
- Что здесь происходит?
В класс вбежали Дайцаруш и Халика. Позади них толпились молодые маги в одинаковых белых мантиях с огромными розами, вышитыми на левой стороне груди. Эльфийский мэтр (правда, ни Найлин, ни Йолинель уже не поручились бы, что он вообще принадлежит к первородным) с нескрываемым раздражением посмотрел на вошедших, хотел что-то сказать, но передумал. Махнул рукой, и мельшарцы разом повалились на пол, словно сбитые мячом кегли.
«Боевой маг!» - хором воскликнули напарники и попытались выстроить защиту, но слова заклинания путались и вязли в тонкой паутине неестественной тишины, воцарившейся в классе.
- Прекратите дёргаться, недоумки! – воскликнул псевдо мэтр. – Не собираюсь я вас убивать! У меня на вас большие планы!
- Какие? – осторожно поинтересовался Найлин, но ответа не удостоился.
Неизвестный маг лишь махнул рукой и склонился над Гедерикой. Осторожно распахнул тёмную атласную накидку, двумя пальцами подцепил магический цветок Йоля и резким движением сорвал его с тела ликанки. Цветок полыхнул ярким зелёным пламенем и осыпался на пол мелкой цветной пыльцой. В то же мгновение изящные девичьи руки с не дюжей силой толкнули мэтра в грудь, и он отлетел на несколько метров от каменного постамента. Изломанной куклой рухнул на пол и застыл, не подавая признаков жизни.
- Ух ты! – заворожено выдохнул Найлин и скосил глаза на бледного как полотно напарника: «Ты можешь что-нибудь сделать с обездвижившим нас заклинанием?»
«Пытаюсь».
«Я тоже, только вот плетения такого я в жизни не видел».
«Аналогично», - прошептал Йолинель, не сводя напряжённых глаз с очнувшейся Гедерики.
Девушка сидела на месте и затуманенным взглядом осматривала класс, но эльф ничуть не сомневался, что через минуту-другую она придёт в себя, и тогда мало не покажется ни им, ни псевдо-Саманиэлю, ни мельшарским магам. Сила, текущая по венам ликанки, ощущалась невероятно мощным тёмным потоком, и находиться рядом было физически неприятно. Да что там - больно: кожу как наждаком скребло, а мышцы непроизвольно сокращались, придавая разведчикам сходство с мухами, застрявшими в тенетах коварного паука. Обречёнными, тщетно сопротивляющимися мухами.
Багрово-красный взгляд прошёлся по стеллажам, до отказа забитым зельями и артефактами, по стенам и потолку, пропитанным охранной магией, и остановился на лежащих у дверей магах. Тонкие крылья носа жадно втянули воздух, рот приоткрылся, и Геда издала рокочущий мурчащий звук, больше подходящий ласковой избалованной кошке, нежели жуткому магу-убийце, кем по сути являлся шуар.
- Еда, - с придыханием проговорила девушка, спрыгнула с каменного ложа и, сорвав с плеч атласную накидку, направилась к лежащим на полу мельшарцам.
Найлин сглотнул подступивший к горлу комок: с каждым шагом вокруг Гедерики всё явственнее проступало тёмное марево, на фоне которого ослепительным багровым огнём горели её руки. Причём в прямом смысле: языки пламени, возникая из ниоткуда, ласкали пальцы и ладони, заползали на манжеты шерстяного платья, но ткань не загоралось, видимо, магическое пламя было холодным. И смертоносным, в этом ни Йоль, ни Най не сомневались.
«Я не хочу на это смотреть…»
«Так помоги мне, Най!» – раздражённо прошипел эльф.
Гедерика медлила. Чёрным вороном кружила вокруг бездыханного мага, переводила взгляд с него на свои горящие руки и о чём-то напряжённо размышляла. Сердце Йолинеля пропустило удар: ощущение, что он катастрофически опаздывает, свербило в груди, нарушало сосредоточенность, и он, не думая о последствиях, стал с силой рвать нити обездвиживающего заклятия, причиняя боль себе и напарнику. Он не успел совсем чуть-чуть. Геда опустилась на корточки, простёрла пылающие ладони над Дайцарушем, и тот просто исчез, растворился в воздухе, оставив после себя тонкий налёт серой пыли на каменных плитах пола. В ту же секунду последние нити заклинания лопнули, и Йолинель вскочил на ноги:
- Кровью рода эльфийского, именем Великого леса приказываю тебе: остановись!
Багрово-красный взгляд вперился в лицо первородного.
- Ты тоже слышишь эту мелодию? - Губы Гедерики растянулись в жутковатой улыбке, больше похожей на звериный оскал. - Она приятна, но мешает питаться. Из-за неё еда теряет свой изысканный вкус. Скажи, как сделать так, чтобы она исчезла?
- В твоём случае – никак, - хладнокровно ответил Йоль, собирая силы для решающего удара.
Он не знал, получится ли у него убить шуара, но попробовать стоило. Следующей жертвой могла стать Халика - телепатка лежала в шаге от Гедерики – и эльф не мог допустить её смерти. Ни её, ни кого бы то ни было другого. «Хватит того, что Дайцаруш погиб. Больше никто не пострадает! Я привёл монстра в Мельшар, я виновен в случившемся и я сделаю всё, чтобы исправить ошибку!» Йоль лихорадочно выискивал наиболее действенное заклинание. История Иртана гласила: убить шуара невозможно. Но так ли это? Никто и никогда не оказывался к врагу настолько близко.
«Надо объединить силы, - прозвучал негромкий и немного печальный голос Ная, и на запястье эльфа сомкнулись холодные пальцы. – Вместе до конца?»
«Конечно, напарник».
- Прости меня, Геда.
Йолинель мысленно потянулся к сознанию Найлина, жадно вбирая щедрые потоки магической энергии, и скороговоркой выпалил слова заклинания. Вскинутая рука, и вот уже к Гедерике несётся обычное с виду деревянное копьё. Девушка вскочила и инстинктивно выставила перед собой руки, словно хотела отбить копьё ладонями. Она даже не попыталась использовать магию, что несказанно удивило разведчиков. Но то, что произошло дальше, заставило забыть о её странном поведении. Древко насквозь пронзило хрупкую фигуру, и тишину класса взрезал пронзительный животный вой. Йолинель покачнулся, чувствуя слабость от интенсивного магического выброса, и привалился к напарнику, из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как Гедерика падает на пол. С треском лопается древко копья, и тело девушки оплетают зелёные ветки. Сжимаются, раздирая кожу, и вой становится оглушительным. Разведчики зажимают уши ладонями, но от ужасающей картины не отворачиваются. В том, что девочка умирает (а это не вызывает сомнения), виноваты они, и убегать от расплаты они не будут. Если бы можно было отделить шуарскую кровь и уничтожить её, оставив юную магичку в живых… Но это невозможно, и теперь разведчиков ждут бессонные ночи и острым ножом полосующая душу картина: угасающий багрово-красный огонь и карий взгляд полный растерянности и непонимания.
- Геда!
Радужным вихрем мелькнули зелёные одежды, и около девушки приземлился на колени молодой мужчина со светлыми, торчащими во все стороны волосами и усыпанным веснушками лицом. Широкие ладони легли рядом с раной, останавливая бегущую кровь и вливая в тело целительную энергию.
- Потерпи, сейчас станет легче, - шептал лохматый маг, а Най и Йоль смотрели на него и не верили собственным глазам: в блестящих одеждах эльфийского мэтра перед ними предстал секретарь главного Совета Ликаны.
- Каломуш?! – одновременно воскликнули федералы, а Йолинель сердито добавил:
- Какого лешего тебе понадобилось изображать моего наставника?
- Конспирация, - с раздражением бросил маг. – Да хватит уже таращиться! Лучше помогите! Нужно немедленно начать ритуал. Най, тащи сюда накидку, а ты, Йоль, начинай медитировать. Раз ты единственный здесь эльф – обеспечишь нам связь с Великим лесом.
- Не раньше, чем ты объяснишь, почему мы должны помогать девчонке? Между прочим, она только что убила директора магической школы!
- Если бы она меня не вырубила, никто бы не пострадал.
- Верится с трудом.
Каломуш повернулся к эльфу и с вызовом посмотрел ему в лицо:
- Вот именно поэтому я предпочитаю прятаться за чужими личинами. Очень уж раздражает тупость некоторых субъектов.
- Попридержи язык, маг!
- А то что? Съешь меня?
- Морду начищу,- обиженно буркнул эльф. – И не надейся, что я прощу тебе разыгранный спектакль.
- Йоль прав, в этот раз ты превзошёл сам себя, Кало, - поддержал напарника гном. Он подобрал с пола атласную накидку, бросил её в руки мага и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не двинется с места, пока тот не объясниться.
- Может потом?
- Потом ты смоешься, а бегать за тобой по Ликане нам недосуг. – Йолинель бросил хмурый взгляд на мельшарских магов, всё ещё пребывающих в бессознательном состоянии, и вновь посмотрел на секретаря Совета: - Как ты узнал, что мы здесь?
- Связь учитель-ученик. Я не стал разрывать её по просьбе Гедерики. Накануне отъезда она приходила ко мне. Была очень напугана, Дигнар грозился её убить. Я обещал помочь, если что. Пришлось, правда, потратиться на портальные камни – но оно того стоило. – Каломуш улыбнулся и провёл ладонью по коротким волосам девушки. – Она очень дорога мне, Йоль.
- Знаю.
- И предвосхищая твой следующий вопрос, скажу: да. Это я соединил Оникса и Гедерику. Только не спрашивай как. Сам не знаю, как у меня получилось. Страшно было отпускать Геду одну.
- Да ты понимаешь, что натворил? – возмутился Найлин. – Ты же сам над договором почти год работал. И сам же его коту под хвост отправил. Почему?
- Потому что от войны нас этот договор не спасёт. Просто будет на одну жертву больше. Не хочу! А теперь давайте-ка проведём ритуал. Мельшарцы не будут спать вечно, а нам после смерти господина Дайцаруша лучше побыстрее покинуть город.
Каломуш помахал в воздухе накидкой, и, вздохнув, Най расцепил руки. Гном и маг принялись облачать Гедерику в ритуальную одежду, а Йоль, всё ещё ощущающий слабость после сильнейшего заклинания, добрёл до постамента, опустился рядом с ним на пол и прислонился спиной к ядовито-сиреневым рунам. Прикрыл глаза, скрестил ноги, сцепил пальцы в замок, но тут же спохватился и расслабился, позволяя энергии свободно перетекать по телу. Оставалось лишь поймать мелодию леса, но Йолинель никак не мог уловить знакомый мотив. Перед внутренним взором то и дело возникало лицо Оникса с упрямо поджатыми губами и растрёпанными золотисто-каштановыми волосами, а во рту Йоль ощущал привкус горечи и бессилия. Ведь он так надеялся, что, разбудив Гедерику, узнает секрет проклятущей связи «хамир-фантош» и сможет помочь родичу. А выходило, что способ спасения Оникса ещё предстоит отыскать. Каломуша Йолинель знал давно и словам его верил: если маг сказал, что вышло случайно, значит, так и есть. «Хотя… - Эльф приоткрыл глаза, посмотрел на напарника и вздохнул. - Всегда найдётся исключение из правил. Нужно будет поговорить с Кало ещё раз. Как только всё закончится. Не позволю ему смыться без объяснений!» - твёрдо решил он, сомкнул веки, и впустил в сознание мелодию леса. Нежное пение птиц, бормотание весеннего ветерка, запутавшегося в густой зелени дубовой рощи, таинственный плеск тёмных, подёрнутых ряской вод лесного озера. И ласковое, родительское прикосновение, от которого в душе распускаются бутоны бесконечного умиротворения и счастья. Главное, не отвлечься, не позволить сознанию уплыть, ибо слишком велик риск не вернуться, навсегда погрузившись в нирвану. У прошедших посвящение слияние с Лесом становится очень глубоким (глубже только у мэтров), поэтому первородных с детства учат не забывать о реальности. Реальность – маяк, помогающий эльфу вернуться.
«Один из твоих сыновей с твоей помощью сотворил заклинание, и мы должны обратить его, чтобы вернуть память ликанской девочке. Она несёт в себе частичку рода, Лес», - с мольбой произнёс Йолинель и незамедлительно получил ответ: щеки коснулась невидимая тёплая ладонь, а музыка зазвучала тише, позволяя мыслить чётко и ясно.
- Всё готово. – Эльф открыл глаза и посмотрел на мага и гнома. – Связь установлена.
- Отлично, - ухмыльнулся Каломуш. – Начинаем!
А вот к тому, что произошло дальше, ни Йоль, ни Най оказались не готовы. Вопреки всем магическим правилам и законам ликанский маг просто-напросто вторгся в их сознания, подавляя волю и перехватывая власть над телами. Эльф попытался воззвать к Великому лесу, но не тут-то было: родовая магия не воспринимала Кало захватчиком, напротив, она вела себя так, словно ничего не происходило, словно в его сознании не было посторонних. Так что Йолинелю только и оставалась, что наблюдать за происходящим со стороны и надеяться, что их с Наем старый знакомый не окажется врагом.
По воле Каломуша эльф вскочил на ноги, подошёл к изголовью каменного ложа и положил ладони на виски Гедерики. Судя по всему, помимо роли проводника Великого леса, ему предстояло исполнять функцию батарейки для мага. Гному же досталось более простое задание: маг приказал ему взобраться на постамент и крепко держать руки и ноги магички, что Най и проделал в мановение ока. Оседлал колени ликанки и яростно стиснул её запястья. И в тот же миг Каломуш запел. Если бы Йолинель владел сейчас своим телом, он бы задохнулся от восхищения, потому что ликанский маг пел как самый настоящий эльфийский мэтр. Нет! Он пел как сам глашатай Великого леса. И при этом (Йоль был готов поклясться жизнью) в нём не было ни толики крови первородных.
Голос мага дрожал и переливался всеми возможными и невозможными оттенками, легко воспаряя за пределы слышимости любых других существ, так что Наю, например, казалось, что Каломуш издаёт непонятные рваные фразы. Но это было не так. Мелодия, исполняемая магом, была совершенна, а вкупе со словами на древнем эльфийском наречии превращалась в настоящее оружие, затмевающее сознание, заставляющее сердце рыдать, обливаясь кровью. Маг пел о заблудившейся душе, которая потерянно бродит во мраке, не ощущая родовой связи. Он уговаривал её опомниться, вернуться, вспомнить дорогу домой и обрести целостность с родом. Звуковое заклинание было настолько мощным, что стены класса боевой магии пылали ровным золотым светом, и это указывало, что охранные щиты работают в полную силу. «Такое заклинание не может выстраивать один человек, для него нужен круг мэтров, - внутренне содрогнулся эльф. – Он убьёт себя и нас!»
И, подтверждая его опасения, Каломуш внезапно пошатнулся и опёрся руками о постамент. «Что ты творишь, Кало?! Почему ты не ограничился обычными заклинаниями? Зачем тревожить магию предков?!» - мысленно прокричал эльф, надеясь, что маг услышит его и остановится. Напрасно. Каломуш лишь усилил напор, а потом и вовсе ухватился за плечо Йолинеля и жадными рывками стал тянуть их него жизненную энергию.
«Най!» - в отчаяние выкрикнул Йоль, но напарнику было не до него: Гедерика наконец-то среагировала на ворожбу Каломуша, правда не так, как ожидал гном. Он предполагал, что девушку будет трясти и ломать, не зря же маг приказал её держать. Но чтобы так! Хрупкая ликанка рвалась из его хватки как взбесившаяся драконица: мощно, напористо, порой выгибаясь мостиком настолько, что гнома подкидывало в воздух, словно карапуза, забравшегося на дикого необъезженного жеребца. Только теперь Найлин Батор сообразил, зачем Кало понадобилось захватывать власть над его телом. Будь он самим собой, наверняка бы растерялся и оказался на полу, а так остался сторонним наблюдателем, на время отдавшим свою недюжинную силу в чужие руки.
А ликанский маг вовсю орудовал в сознании Гедерики. Это напоминало Наю подготовку к ремонту, когда старая мебель уже вынесена из дома и пришла очередь заняться стенами: отмыть, очистить, отштукатурить. Казалось, Каломуш задался целью прощупать каждый уголок сознания девушки. Гном не понимал, для чего это нужно, но терпеливо ждал, чем всё закончится. Каково же было его удивление, когда в сознании Гедерики внезапно возникла чёрная точка, которая медленно увеличивалась в размерах. Вытягиваясь и закручиваясь, она постепенно превращалась в маленькое торнадо, в водяной вихрь с искрящимися, летящими во все стороны брызгами.
«Бейги нас раздери! Неужели это та магия, что жутким огнём горела в глазах девчонки?» - прошептал Най. Забыв обо всём, он потянулся вперёд, чтобы лучше рассмотреть искрящийся вихрь, но был откинут назад ещё более сильным колдовством: возникший из ниоткуда металлический короб накрыл магический вихрь, скрыв его от глаз гнома, и мгновением спустя исчез, утягивая пленника за собой.
Гедерика последний раз дёрнулась и затихла, а Найлин Батор ощутил своё тело. Правда, спрыгивать на пол он не спешил: Каломуш всё ещё выдавал рваные фразы, а, значит, ритуал продолжался. «Ничего, закончит – в рожу получит. И пусть потом ещё спасибо скажет, что мы на него в королевский суд не подадим. Ведь не подадим же, Йоль?» Гном посмотрел на напарника и вздрогнул: эльф стоял на коленях, опустив голову, и прижимал дрожащие ладони к вискам Гедерики. Проклятье, готовое сорваться с губ, застряло в горле – Каломуш резко повернул голову и зыркнул на Батора так, что тот почувствовал себя учеником начальной школы, разбившим дорогущую директорскую вазу. А следом накатила ужасающая слабость.
- Что же ты делаешь, гад, - с трудом выговорил гном, запоздало понимая, что из него разом вытянули нехилое количество жизненной энергии, и кулем скатился на пол.
Звук упавшего тела совпал с окончанием ритуала. Каломуш замолчал, тряхнул головой, словно прогоняя дремоту, и склонившись к девушке, с нежностью шепнул ей на ушко:
- Геда.
- Оникс. - Чёрные глаза распахнулись и восторженно уставились на мага. Но восторг тотчас сменился узнаванием и ошеломлением: - Кало? – Ликанка села, свесив ноги. Взгляд её пробежался по стенам незнакомого зала, покрытым большими тёмными пятнами, смахивающими на копоть, и вновь замер на лице Каломуша: - Где мы? И почему я не чувствую Оникса?
- Видишь ли, моя дорогая…
- Его забрал Дигнар! – прозвучал хриплый надтреснутый голос, и Гедерика обернулась: в двух шагах от неё стоял Йоль.
Измождённый и бледный, как тяжелобольной, с горящими яростью глазами, он слегка покачивался и опирался ладонью о карай каменного постамента.
- Ну, ты и гад, Кало! – сказал, точно выплюнул эльф.
- Хочешь пообзываться? У меня тоже есть несколько весьма нелестных эпитетов, мой дорогой мальчик. Болтун, тупица и недоумок. Для начала сойдёт?
- Какое тебе дело?..
- Никакого, точно. Мне вообще пора! – холодно произнёс маг и выгреб из кармана горсть серых камешков. – Построите портал прямо до границ Федерации, а там вам помогут.
- Прекрати командовать! Я не твой подчинённый!
- С этого момента – мой. А будешь выступать, за руку отведу в Белый дворец! Папу не жалко?
- Как ты узнал?
Вместо ответа Каломуш ссыпал камни на каменное ложе:
- Приступай! И напарника в чувство приведи.
Йолинель кинул злобный взгляд на мага и поковылял к бездыханному гному, а Каломуш положил руки на плечи Гедерики, которая смотрела на него так, словно видела впервые, и добавил в голос необходимой мягкости:
- Не пугайся, девочка, я просто очень-очень устал. Но я обещаю, что верну тебя Оникса, тем более что вы…
Он осёкся и поморщился, понимая, сто едва не проговорился.
- Что мы, Кало?
- Потом. – Маг погладил ладонью щёчку Гедерики и улыбнулся: - Сейчас главное, чтобы ты оказалась в безопасности. Мы скоро увидимся, верь мне. А сейчас мне надо идти.
- Нет! – выпалила девушка и, подавшись вперёд, повисла на шее мага: - Возьми меня с собой, Кало! Я боюсь!
- Если б я мог, дорогая, если б я только мог…
- Кало!
Но мага уже не было. Руки ликанки бессильно упали на колени, плечи поникли, и горячие капли обожгли кожу. Геда сидела на каменном постаменте и безразлично разглядывала свои босые ноги, а её юное сердечко тоскливо щемило. С пола, кряхтя и тихо ругаясь, поднялся гном. Эльф что-то негромко сказал ему, и федералы принялись выкладывать на полу камешки, оставленные Каломушем. Гедерика не смотрела на них. Мысли медленно, но верно текли в одном направлении: за неё в очередной раз всё решили. «А если я не хочу в Федерацию? Если я никуда хочу без Оникса? Почему я должна оставаться в стороне? Я хочу сражаться! За него! За нас! - Геда всхлипнула и кончиками пальцев прикоснулась к губам. Их первый и единственный поцелуй был незабываемым. – И он не будет последним. Клянусь!»
Собственная решимость окрылила девушку. Пусть Каломуш бросил её и ушёл за фантошем один, она не собиралась бездействовать. И уж тем более отсиживаться под защитой Федерации.
- Мы поедем в Картр вместе, любимый, - прошептала Геда и вскинула голову: - Уходите одни. Я отправляюсь за Ониксом!