Фантош. Книга вторая.

[fisa2010]

Глава 17.
Слабости людей и нелюдей.

Каломуш уселся под могучим вековым дубом и устало прислонился к шероховатой, твёрдой коре. От дерева исходило ровное целительное тепло, и бывший секретарь Совета Ликаны прикрыл глаза, позволяя древней магии Храмовой рощи лечить его тело и душу. На губах сама собой расцвела благостная улыбка, тревожная морщинка между бровями разгладилась, дыхание стало размеренным и спокойным. Чуть свесив голову на бок, Каломуш крепко спал и видел сны. Безбрежное синее море в мелких барашках волн, одинокая лодка, стремительно несущаяся к скалистым, поросшим редким лесом берегам. Возле самой воды, на огромном валуне стояла эльфийка. В её тёмных густых волосах играл ветерок, а ясные, как весеннее небо глаза были устремлены в морскую даль.
Каломуш жалобно застонал во сне, и в тот же миг, словно услышав его стон, девушка начала озираться по сторонам.
- Я здесь… - еле шевеля губами, проговорил Перт, протянул руки к эльфийке, но та продолжала вертеть головой, не замечая его. – Я здесь… - через силу повторил он, и его снова не услышали.
Легко спрыгнув с валуна, эльфийка пошла прочь от моря и спустя несколько минут скрылась среди скал. Каломуш разочаровано вздохнул и устремил взор к морю, странно притихшему, будто ждавшему чего-то. Чего-то страшного и неотвратимого… До боли в глазах всматривался он в горизонт, но граница между водой и небом оставалась незыблемой и неизменной. От долгого напряжения перед лицом замелькали чёрные точки. Назойливые, как летние мухи, они вились, докучливо жужжали и садились на кожу, щекоча липкими лапками. Каломуша передёрнуло от отвращения, он неловко мотнул головой, ударился затылком о ствол дерева и проснулся. Обвёл глазами вековые деревья, густые кусты, малахитовый ковёр травы с бледно-зелёными вкраплениями мягкого, точно овечья шерсть мха. Тишина и умиротворение, привычные и естественные в атмосфере Храмовой рощи казались сегодня чуждыми и раздражающими. Каломуш зло скривил губы: его охватило гадкое, низменное желание - растоптать, уничтожить, превратить в пепел божественные деревья и, насладившись содеянным, напитавшись чужой животворной силой, уйти туда, где его по-прежнему ждут и по-своему любят…
- Нет! – Маг вскочил на ноги, с силой стиснул виски и прижался спиной к тёплой, шершавой коре. – Я не вернусь!
Растрёпанные волосы взмокли от пота, чуть удлинившиеся ногти до крови впились в ладони, а из зажмуренных глаз выскользнули и скатились по щекам розоватые капли. Густые, раскидистые кроны тревожно зашумели, по траве прошёлся лёгкий ветерок и всё успокоилось.
- За эти годы ты неплохо научился справляться со своими эмоциями. Раньше твои всплески вызывали листопад. А порой и кое-что похуже…
- Не вспоминай! – Каломуш нехотя приподнял веки и встретился взглядом с сине-зелёными омутами божественно красивых глаз. – Как жизнь?
- Как в лесу, - усмехнулся стройный молодой эльф, откинул длинную золотистую чёлку и шагнул к Перту.
Прохладная ладонь легла на мокрый от пота лоб, прошлась по влажным волосам и остановилась на затылке. От руки эльфа исходила сила – нерушимый союз воды и огня, земли и воздуха, пронизанный и скреплённый тончайшими нитями эфира. От охватившей его эйфории Каломуш сладко застонал, всем своим существом впитывая добровольно отдаваемые силы, и медленно осел на землю.
Карие глаза мага потеплели, а таившаяся в них тьма, свернулась в клубок будто сытая, довольная кошка. Эльфу даже мурчание послышалось. Он присел рядом с Каломушем и тоже прижался к дереву. Перт мог бы поклясться, что дуб, словно живой прильнул к спине друга. Некоторое время маги сидели не шевелясь, вслушиваясь в тишину Храмовой рощи и впитывая в себя молчание Великого леса.
Первым заговорил Каломуш:
- Спасибо, за помощь, Литониэль.
- Всегда пожалуйста. Я не бросаю друзей в беде.
- Друзей? – Перт скептически хмыкнул. – Странные у тебя друзья, глашатай.
- Горячо ненавидимые тобой жрицы, любят порассуждать о пятнах на Солнце.
- Мне ближе мысль о взаимосвязи Добра и Зла. О единстве и борьбе противоположностей, а жрицы, чтобы себя оправдать, ещё и не такое придумают. Суки двуличные!
- Как же ты их любишь, Кало, - искренне рассмеялся глашатай и достал из кармана плоскую фляжку, искусно оплетённую лозой. – Новый урожай.
- О! – Перт принял сосуд, ловко выдернул пробку и, сделав несколько глотков, блаженно закатил глаза. – Восхитительно!
- Ещё бы! Все ингредиенты в Великом лесу выращены…
- И спирт?!
Литониэль пожал плечами, словно говоря: «Мало ли в моём лесу подходящих растений?», поднёс флягу к губам и, запрокинув голову, хлебнул настойки.
- Хватит! – Каломуш отнял у друга флягу, взвесил её на руке и констатировал: - Бездонная.
- Ну да, маг я или кто? Всё своё ношу с собой. Кстати, поздравляю с рождением сына. – Литониэль на миг замолк и с кислой миной добавил: - И соболезную. Ульрика была доброй девочкой. Почему она умерла? Сёстры постарались?
- Не-е… - Перт глотнул настойки. – Скорее всего, родов не выдержала. Малыш-то весь в меня пошёл. А Ульрика всего лишь человек, хоть и маг.
- Понятно…
Некоторое время они сидели, молча передавая флягу друг другу и думая каждый о своём.
- Вот же, бестолочь! – Каломуш хлопнул себя ладонью по лбу. – Чуть не забыл! Я видел фантоша!
- Да неужели?! – картинно всплеснул руками Литониэль. – Ушам не верю! Сочиняешь, небось! Или до веточки допился?
- Не иронизируй, идиот! Я видел эльфа-фантоша!
- Что?! Эльфа? Быть этого не может! Или… - Глашатай опустил руку, не замечая, что из фляги тонкой струйкой течет янтарная, терпкая жидкость. – Выходит, мне не привиделось и не показалось. В последние дни к магии моего Леса пару раз обращался чужой, и Лес не отверг его, допустил к источнику своих сил… - Литониэль поднял руку, с некоторым недоумением взглянул на россыпь прозрачных камней чайного цвета у своих ног, глотнул настойки и протянул фляжку Каломушу. – Не могу поверить, что кто-то из них выжил, а теперь и не хочу! Маги, попавшие в руки Кальсома, в живых не остаются. А у эльфов даже шанса нет. Некромантия с магией Великого леса не совместима.
- Значит, всё же некромант… - задумчиво протянул Перт. – С одной стороны это очень и очень плохо, а с другой – просто замечательно.
Он улыбнулся, сунул флягу в руки другу и вперил взгляд в небо, что-то прикидывая в уме.
- Эй! – Глашатай толкнул его локтем в бок. – Ты не рассказал про эльфа-фантоша.
- Полегче, дружок, полегче! То лечишь, то калечишь. – Каломуш демонстративно потёр бок и немного отодвинулся от Литониэля. – Мальчик выглядел вполне живым. Вот я его и освободил. Точнее, не освободил, а перекинул «поводок» на Геду, ну изменил там кое-что… - Эльф с подозрением уставился на лохматого мага. – Да не волнуйся ты так! Ничего противного природе эльфов я с ним не сделал. Тем более что с ним до меня всё, что могли, уже сделали. Он странный. Ни на одного из шести пропавших не похож, или похож на всех сразу. Во всяком случае, какое-то отношение он к ним имеет. Все шесть детских имён помнит и как молитву твердит. Интересный мальчик. Красивый. Геда в него с первого взгляда влюбилась. Ну, я и помог влюблённым соединиться. Он ей больше, чем Дигнар подходит…
- Стоп! А мальчишка тоже в неё с первого взгляда влюбился? Или ты его мнением не поинтересовался?
- Э… дело в том, что интересоваться-то особо времени не было. Но Гедерика у меня очень симпатичная. И добрая, и искренняя, в общем, кладезь достоинств! В такую только дурак не влюбится! А Оникс не дурак!
- Оникс? Что за идиотская кличка? Надо выяснить его родовое имя! – По лицу глашатая пробежала тень. – Если бы мы знали его имя…
- Узнаем, Лин, обязательно узнаем! Я как раз собирался найти мальчишку и вернуть его Геде, но сначала этот придурок Дигнар помешал, потом Кальсом, потом Тель со своим амулетом. Тоже мне спасительница! Короче, дел у меня выше крыши. И, кстати, ты можешь выяснить, где сейчас Теверель? Нужно вернуть ей висюльку, а то мало ли что. - Каломуш вынул из-за пазухи цепочку с овальным белым камнем и помахал ею перед носом у Литониэля. – Не хочу, что бы Храмовая роща лишилась своей лучшей мэтрессы.
- Ну-ну… Ври дальше. Только не мне. Я-то помню, как мэтр Саманиэль относился к мэтрессе Теверель. Подозреваю, что и в Бершан…
- Заткнись!!! Я был женат на Ульрике по любви. У меня сын! А Тель, Тель… она… Не важно, короче! Если не знаешь, где она, так и скажи. Нечего выделываться! А не скажешь - сам найду. Вот и всё!
- Вот разбушевался! На-ка охладись. – Литониэль вручил Перту фляжку. – В Исанте твоя мэтресса. И пока жива и здорова. Лес не ошибается.

После ухода сатрапа, больше похожего на бегство, Теверель с трудом удалось справиться с истерикой Алемики. Девушку трясло, она со страхом косилась на дверь, а из глаз непрерывно катились слёзы. Успокоительный настой помог мало: слёзы высохли, но дрожать несчастная не перестала – жалась к эльфийке, что-то беззвучно шептала и смотрела в пустоту безумными карими глазами. Этот безумный взгляд испугал Тель, и она всё же решилась прибегнуть к сонному заклятию, хотя чувствовала, что избыток магического воздействия может негативно сказаться на психике подопечной. Но, слава Великому лесу, обошлось. Часа полтора спустя, когда Алемика проснулась, Теверель оценила её состояние как удовлетворительное, даже хорошее. Она помогла девушке одеться, отвела в гостиную и усадила за стол, планируя напоить особым травяным напитком, но в этот момент дверь без стука отворилась, и в комнату вошёл фантош. Поклонившись не хуже опытного царедворца, он вручил девушке квадратный футляр чёрного бархата, в изысканных выражениях сообщил, что сатрап приглашает госпожу Гедерику и госпожу Теверель на обед в Алую столовую, и, не дожидаясь ответа, удалился.
Алемика машинально кивнула и открыла футляр. Ожерелье, сплетённое из тонких, как паутина нитей с россыпью бриллиантовых капелек поразило девушку настолько, что она только и смогла поднять глаза и уставиться в лицо не менее изумлённой эльфийки. Минуты две женщины ошарашено смотрели друг на друга. И если Теверель лихорадочно соображала, с какой стати Мика удостоилась столь пристального, а главное, вежливого внимания сатрапа, то служанка была в шоке от присланного ей украшения. Наконец эльфийке удалось взять себя в руки и, недоверчиво покачав головой, она всё же стала готовить напиток, время от времени с тревогой поглядывая на Алемику и обдумывая поведение Дестанаты.
Тель до глубины души поразил факт приглашения к сатрапскому столу. Зная отношение сатрапа к малым расам, она предполагала, что либо будет наглухо заперта в покоях своей подопечной, либо получит статус личной служанки Алемики. И в том, и в другом случае рассчитывать на совместные трапезы с правителем было глупо. «Или он задумал что-то из ряда вон выходящее?» Теверель поставила перед девушкой чашку с напитком и аккуратно взяла в руки бархатный футляр.
- Надо же! – Изумлённый вскрик слетел с губ эльфийки помимо её воли. В отличие от служанки, пораженной внешней красотой необычного ожерелья, мэтресса знала и цену, и историю, и автора сего великолепия. – Это же сеть Зарин. Одно из легендарных изделий великого гномьего ювелира, мастера Райтина Камора. Он изготовил его для своей возлюбленной Зарин Дарлит. Но родители были против их союза. Зарин выдали замуж за другого, а через месяц после свадьбы она погибла во время набега тварей. Райтин же так никогда и не женился…
Тель замолчала. Она сама не знала, зачем рассказала об этом Алемике. Ожерелье, проданное наследниками после смерти мастера, сменило огромное количество хозяек, и большинство из них умерли не своей смертью. Однако, несмотря на дурную славу, стоимость украшения только росла, и за тысячу лет своего существования несчастливое ожерелье стало доступно только очень-очень богатым иртанцам. Неудивительно, что своё последнее пристанище оно нашло в сокровищнице правящего рода Тирата. «Интересно, знает ли Дестаната его историю? Если да, то намёк вполне прозрачен…»
- Госпожа Тель, а что было дальше?
Глаза Алемики блестели от слёз, и эльфийке стало безумно жаль её.
- Да ничего особенного, детка. Ожерелье переходило из рук в руки и теперь стало твоим. Это очень щедрый подарок. Просто так такие драгоценности не дарят. Сатрапу что-то нужно от тебя. Будь осторожна.
Служанка с испугом посмотрела на Тель, нервно облизнула губы и тихим, хриплым от волнения голосом спросила:
- Он хочет убить меня, да?
- Думаю, ему нужно что-то другое. – Невесомым движением Тель провела ладонью над ожерельем, проверяя, нет ли на нём заклятий, и тут её озарило. Догадка была смелой, но вполне реалистичной, даже практичной. Правда озвучивать её эльфийка не спешила: зачем раньше времени пугать (или радовать?) девчонку? Вместо этого она погладила Алемику по волосам и бодро предложила: - Давай-ка приведём тебя в порядок, милая! Всё-таки не каждый день нам выпадает обедать с хозяином трети материка. И не волнуйся, я помогу тебе, чем смогу. Ведь в том, что ты попала в эту передрягу, есть и моя вина.
Всё оставшееся до обеда время, а его оказалось не так много, Теверель Доро провозилась с Алемикой. Помогла принять ванну, собственноручно расчесала и уложила волосы, подобрала соответствующий случаю и новому украшению наряд. И, конечно же, дала массу советов, рассказала как вести себя в той или иной ситуации. Однако всего не предусмотришь. И хотя Тель предполагала, как будут развиваться события, она всё равно нервничала. Какое-то тревожное чувство, маленький, но приставучий червячок, грыз душу.
За полчаса до назначенного часа, когда Алемика была полностью готова, эльфийка решила уделить несколько минут себе любимой и удалилась в спальню. Приготовления не заняли у неё много времени, однако в гостиную она вошла одновременно с посланцем сатрапа – затянутым в чёрную кожу фантошем. Не говоря ни слова, он распахнул перед женщинами дверь и пошёл вперёд, показывая дорогу. Сопровождающий не спешил, и ликанские гостьи могли сполна насладиться роскошью и величием дворцовой обстановки. Широченные коридоры с окнами от пола радовали глаз искусными витражами или цветной мозаикой, некоторые были занавешены тяжелыми шторами с золотыми шнурами и затейливым шитьём. В промежутках между окнами, вместо привычных в Ликане живых цветов, красовались картины и гобелены, статуи и напольные вазы, а порой мастерски вырезанные из камня деревья с золотыми и серебряными листиками. Фантош провёл женщин по анфиладе залов, стены которых украшали огромные батальные полотна, разнообразные доспехи, оружие и знамёна поверженных государств. Тель демонстрация боевой мощи Тирата, как, впрочем, и роскоши, оставила равнодушной. Она прекрасно знала историю Иртана, частично творившуюся на её глазах, а любовь тиратцев к роскоши вошла в поговорки ещё в те времена, когда Тират был маленьким рядовым княжеством на просторах Иртана. Зато Алемику дворец поразил до чрезвычайности. Широко распахнутыми глазами она смотрела по сторонам и невольно сравнивала дом сатрапа с бершанским Домом Совета, и отнюдь не в пользу последнего.
Фантош распахнул украшенные багряно-золотым орнаментом двери, и женщины переступили порог Алой столовой. Вопреки своему названию комната не поражала воображение пылающими оттенками красного. Напротив, в её оформлении преобладали спокойные пастельные тона, и лишь карминовые лепестки вышитых на скатерти маков, выделялись яркими, радостными мазками.
- Приветствую вас во дворце, дамы! – Сатрап встал из-за стола, подошёл к гостьям и коснулся губами сначала холодноватой руки эльфийки, а затем сжал в сильных ладонях тёплые, чуть дрожащие от волнения пальчики Алемики. Он собственноручно усадил девушку за стол и по-доброму улыбнулся Теверель. – Чувствуйте себя как дома, госпожа Доро. Надеюсь, Ваше пребывание в Исанте станет приятным и необременительным. Не хотелось бы лишать девочку единственного родного человека в Исанте.
Как ни странно, в голосе Селнира Тель не почувствовала фальши или двойного смысла. Он искренне заботился о комфорте и душевном спокойствии несостоявшейся невестки. С явным недоверием покосившись на сатрапа, эльфийка села на стул, заботливо отодвинутый фантошем, и посмотрела на Алемику. В глазах девушки плескался страх, сдобренный изрядной долей изумления. Она ждала чего-то необычного, пугающего, а страшный и ужасный сатрап вёл себя как аристократ из свиты Дигнара – ухаживал, улыбался и казался самым что ни на есть обычным мужчиной. И, словно подтверждая её мысли, Селнир наполнил бокалы женщин вином и с улыбкой проговорил:
- Позвольте мне выпить за вас, мои очаровательные гостьи! И пусть мой дворец станет для вас настоящим домом.
Вопросительно взглянув на Тель и дождавшись едва заметного одобрительного кивка, Алемика взяла бокал, сделала глоток, другой, третий и не заметила, как выпила всё вино. В груди тотчас потеплело, тело приятно расслабилось, а в сладко шумящей голове возникла мысль, что правитель Тирата вполне нормальный мужик и бояться его глупо. Девушка застенчиво улыбнулась, не сдержав любопытства, взглянула на Дестанату и покраснела до корней волос: сатрап с искренним восторгом рассматривал её, а на тонких, хищных губах светилась улыбка. Не понимая, что происходит и куда девался тот утренний монстр в обличии человека, Алемика перевела беспомощный, потрясённый взгляд на эльфийку, но та и сама мало что понимала. Сатрап был похож на… Тель даже в мыслях боялась произнести это слово, поскольку такого просто быть не могло! «Хотя он всё-таки тоже живое существо!» И эльфийка решительно закончила свою мысль: Дестаната выглядел влюблённым. Искренне влюблённым! Удостовериться в правильности сего неожиданного вывода с помощью магии Тель не рискнула - за спиной сатрапа возвышался фантош. И хотя эльфийка не могла навскидку определить уровень его магического мастерства, с высокой долей вероятности можно было предположить, что по силам они приблизительно равны и фантош потенциально способен отразить возможную атаку федералки. Иначе бы так близко её к правителю не подпустили.
Впрочем, на ауру Селнира Тель всё-таки взглянула. Это умение было в крови первородных и не требовало ни заметных усилий, ни магических затрат. То, что она увидела, и порадовало, и изумило. В биополе сатрапа преобладали оттенки оранжевого, желтого и белого цветов, что говорило об искренности и чистоте матримониальных намерений. «Не иначе любовь с первого взгляда». Тель внутренне содрогнулась – ей вдруг стало очень страшно за Алемику и очень стыдно за себя: перед внутренним взором предстали безжизненная равнина, на ней - первый, пробившийся к солнцу зелёный росток, и она, Тель, безжалостно растоптавшая нежные листики и смешавшая их с грязью.
- Вам плохо, госпожа Доро? Вы побледнели и, по-моему, вот-вот упадёте в обморок.
Голос сатрапа был полон участия и Тель, отринув видение, посмотрела ему в глаза. «Что Вы задумали?» Этот вопрос без труда читался во взгляде эльфийки, но Дестаната не счёл нужным ответить. Пожал плечами и повернулся к Алемике, что мяла в руках вышитую салфетку, словно не знала, что с ней делать.
- Как тебя зовут, дитя?
Девушка вздрогнула и инстинктивно вжала голову в плечи, сообразив, что правитель интересуется её настоящим именем. Понимая всю бессмысленность лжи, она собралась ответить, однако страх лишил её дара речи. Девушка беззвучно открывала и закрывала рот, а когда поняла, что не может ни слова вымолвить, заплакала. Благостное действие вина прекратилось, и Алемику, так же как утром, охватила паника: она видела перед собой грозного и ужасающе прекрасного бога войны и возмездия. Не в силах справиться со страхом девушка уронила голову на руки и замерла, провалившись в беспамятство.
- Бедняжка. – Сатрап поднялся и, едва касаясь, провёл рукой по чёрным густым волосам. – Пусть отдохнёт. Думаю, что Вы и без неё сумеете удовлетворить моё любопытство в полном объёме.
Тель упрямо сжала губы:
- Смотря, что Вы хотите узнать.
- Не беспокойтесь, мэтресса, тайн Великого леса и секретов Храмовой рощи я у Вас выпытывать не собираюсь. А вот реальная картина того, что произошло в Бершане и по дороге в сатрапию, меня интересует. Очень и очень интересует. И вы как раз тот человек, простите, эльф, который может удовлетворить моё любопытство. Не так ли?
Теверель молчала. Она прекрасно поняла, что сатрап уже выяснил, что в Исанту прибыла вовсе не настоящая Гедерика, а значит, доклады его многочисленных шпионов и соглядатаев не совсем верны. А ему, как всякому правителю, правда была жизненно необходима. Однако описать истинную картину событий Тель страшилась, не представляя, как это отразится на несчастной горничной, за которую она теперь несла ответственность не меньшую, чем за Геду.
Молчание затягивалось. Однако Селнир не торопил эльфийку. Откинувшись на спинку стула, он пил вино, терпеливо ожидая, на что решится Тель. Фантош за его спиной не шевелился, даже, похоже, дышать перестал, будто на самом деле был статуей из чёрного мрамора. Тишина, завладевшая Алой столовой, нарушалась лишь спокойным, по-детски уютным посапыванием Алемики – обморок перешёл в глубокий сон и Тель радовалась, что девочка не услышит того, что не предназначено для её ушей. Она могла бы и вовсе промолчать, но бесконечное враньё вымотало эльфийку, к тому же, сатрап имел право знать. Почему? Теверель и сама толком не понимала.
- В ночь перед отъездом Гедерика сбежала вместе с Ониксом, фантошем Вашего покойного сына. Обнаружив пропажу, и мы, и Дигнар решили не поднимать шума. Мы наложили заклинание личины на Алемику, горничную Дома Совета, а Дигнар выловил на улице простого бершанского паренька и превратил его в фантоша. Мы все надеялись вернуть беглецов до приезда в Исанту, но увы… Гибель Вашего сына, неожиданная и нелепая, помешала исправить положение.
Сатрап поставил бокал на стол, потёр виски и задумчиво посмотрел на Тель: он ожидал услышать виртуозное враньё, приправленное некоторым количеством правды, но Барс доложил, что в словах собеседницы не было лжи. Ни капли. И Дестаната решил продолжить допрос:
- Как погиб мой сын?
- Потеря Оникса подкосила Вашего сына. Он вернулся в лагерь нервным и злым. Увидев парнишку, которого сам же и переделал в фантоша, окончательно взбесился и приказал убить его. Я не могла не вмешаться. А затем появились Каломуш Перт и мастер Кальсом. Они вступили в схватку. Каломуш был ранен, а огненный шар мастера рикошетом угодил в Дигнара. Удар стал смертельным.
- Значит, его убил Кальсом?
Тель скривилась. Соблазн подтвердить вину Кальсома и тем самым внести раздор в стан врага был очень велик. Но эльфийка не стала врать, решив, что лимит вранья у неё исчерпан на несколько лет вперёд.
- Смерть Вашего сына – трагическая случайность. Вам некому мстить, сатрап.
- Вот как? А может в гибели моего сына виноват Ваш замечательный Перт? И Вы мастерски покрываете его, леди Теверель? Вы ведь хорошо знакомы с ним?
- Каломуш был учителем Гедерики, я – её няней, согласитесь, что отрицать наше знакомство – глупо. Но он не убивал Вашего сына.
- И где же сейчас Ваш Каломуш?
- Не знаю.
- Ой ли?
Эльфийка едва заметно улыбнулась: её грела мысль, что лохматый маг сейчас в безопасности. И, скорее всего, в добром здравии – в компетенции целителей Храмовой рощи она не сомневалась.
- Так где сейчас Перт? – повторил Дестаната прожигая эльфийку взглядом. Он жалел, что Кальсом упустил ликанского мага – лучшую кандидатуру на роль убийцы сына. И не важно, что тот не виноват – закон требовал найти и казнить виновных.
- Думаю, что мастер Кальсом уже доложил Вам о ранении Каломуша и о том, что я сумела переместить его в Федерацию. А где он сейчас конкретно, я на самом деле не знаю.
- Тогда вернёмся к Вашей воспитаннице. Настоящей, а не подделке. Её необходимо найти и убить. Мне вполне достаточно одной ликанки. - Сатрап кивнул на Алемику. – Она станет моей женой и матерью нового наследника.
- Но зачем убивать Геду? – Эльфийка в ужасе смотрела на сатрапа. – Девочка ни в чём не виновата…
- Бросьте! Ваша невинная девочка сбежала от мужа, украв его собственность. По тиратским законам она дважды преступница: изменщица и воровка. Я выношу ей смертный приговор не из вредности!
- Но как же… - Теверель сплела изящные кисти в замок и прижала к груди. – Мы могли бы договориться…
- Нет. В конце концов, леди Теригорн надоест скитаться, и она вернётся к родителям. Представляете, в какой скандал это выльется? Впрочем, что я Вам объясняю? Вы сами всё прекрасно понимаете. Приведите мою невесту в чувство, я хочу официально испросить её согласия на брак.
- Как Вам будет угодно, - безжизненным, потухшим голосом прошептала Тель, попыталась подняться, но ноги отказались служить хозяйке.
За спиной эльфийки в мановение ока появился фантош. Он помог ей встать, подал руку и, бережно поддерживая, подвёл к Алемике. Отступил на шаг и каменным изваянием замер у неё за спиной. Мэтресса же, шокированная мыслью о том, что её Геда может погибнуть, на автомате приложила прохладные пальцы к вискам служанки и прикрыла глаза. Алемика очнулась через минуту. Сонный взгляд скользнул по столу и, словно притянутый магнитом, встретился с изучающим взглядом сатрапа. В первую секунду девушка вздрогнула, рефлекторно схватилась за руку Тель, но тут Дестаната улыбнулся. Мягко, по-отечески, как улыбаются маленькому наивному и очень-очень любимому ребёнку. И Алемика, сама не понимая, как это у неё получилось, улыбнулась в ответ. Несмело и простодушно. А потом Дестаната поднялся, шагнул к ней, опустился на одно колено и протянул неведомо как оказавшийся в его руках алый, махровый мак:
- Согласны ли Вы стать моей женой, леди?
- Да, - не задумываясь ответила Мика и покраснела: происходящее больше походило на сказку, чем на реальность.
Ликанка взяла в руки алый, сияющий мак и, только почувствовав мягкую шероховатость стебля, поверила, что это не сон и не иллюзия. Тем временем сатрап поднялся с колен, ласково провёл рукой по волосам невесты и вышел.
- А… - Алемика повернулась к бледной как полотно Тель. – Я… не понимаю…
- И не надо.
Эльфийка сжала дрожащие пальчики ликанки и обратилась к фантошу, что по-прежнему стоял за их спинами.
- Выстроите портал в наши покои. Госпожа Гедерика не в силах бродить по дворцу.
Приказывая фантошу сатрапа, Теверель безумно рисковала, но что-то подсказывало ей, что это мрачное, бесстрастное создание осталось здесь не просто так. И риск оправдался: не прошло и минуты, как в комнате засеребрилась арка портала, а фантош склонил голову, ожидая новых приказаний. Тель с недоверием взглянула на него, чуть ли не насильно подняла со стула Алемику, подвела к порталу и вместе с ней шагнула в серебристое марево. Каково же было её удивление, когда, оказавшись в своей гостиной, она обнаружила у дверей безмолвную тёмную фигуру.
- С этой минуты я ваш слуга. Моё имя - Барс. Хамир повелел оберегать и защищать вас, - ответил на невысказанный вопрос фантош и склонил голову.
- Ясно… - с кислым видом протянула эльфийка и повернулась спиной к навязанному сатрапом соглядатаю. – Мы бесконечно благодарны ему за заботу.

О своих шпионах или, как любил говорить его сын, соглядатаях, Нигмар заботился. Проявлял почти отеческую заботу. Правда, если шпион «прокалывался», он также заботливо и безупречно чисто убирал его со сцены. Методы использовал самые разные: от физического уничтожения до сведения с ума или стирания памяти. Это зависело от того, насколько значима была в обществе фигура шпиона. И если простого слугу по-быстрому устранял наёмный убийца, то с аристократами приходилось повозиться. А уж с теми, у кого за плечами стояли фантоши, и подавно. Здесь требовались ум, фантазия, изворотливость и безупречное владение даром. Людей, обладающих такими качествами, по мнению Саттола-старшего, в Тирате было двое – он сам и его сын. И только им Нигмар мог доверить самые сложные, самые важные и опасные задания. Сейчас, например, он возвращался от одного весьма полезного, однако слишком зарвавшегося придворного, который много лет снабжал его информацией интимного характера: кто с кем, когда и где. А уж извлечь из вороха «грязного белья» пользу было делом техники. «Всегда говорил: шантаж опасен для здоровья. Особенно если им злоупотреблять. Впрочем, мужику даже повезло, помрёт утречком, а тут и траур по всему Тирату объявят. Символичненько получилось!» - с ленивым сарказмом рассуждал про себя Нигмар, неспешно продвигаясь к выходу из дворца.
- Отец!..
Громкий шёпот, донёсшийся из скрытой гобеленами ниши, заставил Саттола вздрогнуть и остановиться. Конечно, он узнал голос сына, но тот давно должен быть дома, а не исследовать многочисленные тайные ходы исантского дворца. Недовольно поджав губы, Нигмар юркнул в нишу и тотчас был схвачен за руку.
- Идём скорее… - на грани слышимости проговорил Шанир, активировал амулет-невидимку и потащил отца за собой.
В тайных ходах-переходах Саттол-старший ориентировался как рыба в родном озере и почти сразу сообразил, что сын ведёт его к покоям Дигнара. Вопрос «Что там может быть интересного кроме трупа?», вертевшийся в голове, так и остался не озвученным, ибо фигура, склонившаяся над телом наследника, заставила его потерять дар речи, а молнией промелькнувшая догадка застыть соляным столбом.
«Но как?!»
«Сам не понимаю. Я его возле дворца засёк. Сначала думал, что у меня галлюцинации на фоне переутомления и нервного потрясения… Но нет… Это на самом деле он. Такую ауру не подделаешь… Прилепил «шпионскую метку» и за тобой!»
Нигмар горящими глазами уставился на «воскресшего» фантоша:
«Продолжай слежку, только лучше кого-то более разумного к нему приставить. Думаю, Оникс здесь не сам по себе. Нужно выяснить, кому он теперь служит. Кальсому? Или своему таинственному спасителю? Я хочу знать о нём всё!»
«Будет сделано, отец».
В этот миг фантош с подозрением огляделся, словно почуяв чужое присутствие. В прорезях геба хищно сверкнули изумруды глаз, и Саттолы даже дышать перестали: всё-таки перед ними был сильнейший маг. Маг, способный обнаружить их, несмотря на амулеты и защитные заклятья. Однако тревога оказалась ложной. Фантош перевёл взгляд на покойника и что-то громко буркнул, разбудив дремавшего у ложа покойника слугу. Старик раскрыл подслеповатые глаза, повертел головой, пробормотал в никуда несколько фраз и вновь захрапел. Оникс бросил последний взгляд на бывшего хамира, тенью выскользнул из спальни, а Саттолы синхронно вдохнули.
«Кого ты пошлёшь за ним, Шанир? Ангра?»
«Нет. Хотя я бы с удовольствием пообщался с нашим крылатым другом. Интуиция твердит мне, что он скрывает от меня нечто важное. Но всему своё время. Для Оникса у меня есть кое-кто другой. Кстати, они уже встречались».
Саттол-младший с гордостью взглянул на массивный золотой перстень с крупным, чистой воды бриллиантом.
- Керри! Выходи! Для тебя есть работа.
Воздух перед Саттолами сгустился, крутанулся белёсым, искрящимся смерчем и превратился в высокого худого мужчину, с ног до головы закутанного в бело-серое свободное одеяние: не то плащ, не то балахон или просто кусок искусно задрапированной ткани. Лицо тоже скрывала повязка и только глаза, большие, чуть раскосые, необычного фиолетового оттенка со смирением и тоской взирали на магов.
«Что изволит, мой господин?»
Голос, прозвучавший в голове Шанира, напомнил лёгкий шелест листвы и был настолько тих, что менее опытный маг решил бы, что ему послышалось. Однако Саттол-младший был опытным магом, да и с джинном не первый год общался. Все его капризы и уловки знал наперечёт. Сегодняшнее поведение говорило о том, что Керри обижен на хозяина и подчиняется ему только потому, что иначе не может. Договор есть договор.
- Не грусти, малыш. – Шанир мягко улыбнулся джинну. – С твоим обожаемым эльфом всё в порядке. Он жив и здоров.
В фиолетовых глазах блеснул интерес:
«И свободен?»
«В его случае, свобода есть отсутствие характеристик жив и здоров. Он фантош, Керри».
В уголке фиолетового глаза сверкнула слеза.
«Эльфы добрые. Их нельзя обижать. Они заботились о нас. Я больше никогда не трону его! Лучше убей меня!»
«Ну что ты, малыш. Я не убиваю детей. И я помню, что обещал заботиться о тебе. А ты обещал служить – верой и правдой»
«Но эльфы…»
«Я не заставляю тебя убивать Оникса. Ты будешь следить за ним, за каждым его шагом. А если ему будет угрожать опасность – ты будешь защищать его!»
«Правда?! Ты позволишь мне побыть рядом с ним?»
«Конечно. А я, время от времени, буду смотреть на него твоими глазами. И помни, если что-то пойдёт не так, сообщай мне немедленно, ясно?»
«Да!» - счастливо взвизгнул джинн и в мгновение ока растворился в воздухе.
Нигмар с уважением посмотрел на сына и похлопал его по плечу:
- Молодец! Глядя на тебя, я начинаю верить, что сотрудничество с малыми расами не такая уж несбыточная мечта.
- А причём тут малые расы, отец? Просто у каждого, будь то человек, бейг или джин, есть свои слабости стороны, нужно просто уметь находить их… И использовать в своих интересах. Разве не этому ты всю жизнь учил меня?
- И, смотрю, научил.
Саттолы улыбнулись друг другу и исчезли в потайном коридоре. Теперь уже не затем чтобы скрыться, просто путь сократить решили.