Фантош. Книга вторая.

[fisa2010]

Глава 20.
Паломник.

Храмовая роща встретила правителя федерации тишиной. Впрочем, как всегда. Тишина, что окутывала священное место, играла роль своеобразного защитного купола. В абсолютном, всепоглощающем безмолвии мысли и чувства, тайные надежды и чаяния паломников были видны как на ладони. И те, в чьём сердце ядовитой змеёй таилась злоба или желание причинить вред ближнему своему, просто не могли двинуться дальше. Повернуть назад – пожалуйста, вперёд – никак: ни верхом, ни пешком, ни по воздуху. Так и получалось: любой житель федерации мог обратиться к мэтрам и мэтрессам за помощью, но далеко не каждый мог эту помощь получить. Но уж если страждущий пересекал границу Великого леса и оказывался в обители «избранных» - Храмовой роще, он мог быть абсолютно уверен, что ему помогут: исцелят от физической или душевной болезни, выслушают исповедь, побеседуют и дадут толковый совет в деловой или личной сфере.
С присущей им мудростью маги Храмовой рощи одинаково хорошо относились к аристократам и крестьянам, чистокровным эльфам и полукровкам, гномам, сильфам и людям. Однако плату за услуги взимали всегда, и опять-таки независимо от благосостояния клиента. Кому-то цена вопроса казалась неподъёмной или того не стоящей и паломники уходили восвояси уже из чертогов Великого леса.
«Интересно, что они потребуют от меня? - размышлял Фалинель, глядя на исполненные гордого величия деревья священной рощи. – Даже думать об этом не желаю!.. Впрочем, не так много можно с меня взять. Ибо самое дорогое они уже отняли». Эльф грустно вздохнул и тронул повод эштенца:
- Поехали, Тано. Думаю, нас уже ждут.
Конь послушно шагнул вперёд и по широкой утоптанной дороге направился к ажурной, почти скрытой цветами и листьями ограде. Явных ворот в Рощу не было, точнее, не было видно: коричнево-серое полотно дороги ныряло под затейливое переплетение ветвей и прутьев металлической ограды и терялось в траве и цветах, что стелились по священной земле эльфийского храма. Фалинель едва заметно натянул повод эштенца, но останавливаться не пришлось. Искусное переплетение на миг растворилось в воздухе и предстало перед эльфом широкой аркой, увитой плетями с белыми как снег цветами и глянцевыми резными листьев.
Эштенец шагнул под своды Рощи и в тот же миг тишина обернулась чарующим хором звуков: шелестом деревьев, отголосками сладких, таинственных мелодий, щебетом птиц и певучей эльфийской речью. Соскочив с коня, ибо перемещаться по священной земле верхом считалось кощунством, Фалинель ласково провёл рукой по гладкой коричневой морде, оглянулся и увидел молодого эльфа в скромных коричневато-зелёных одеждах послушника. Застенчиво улыбаясь, юноша принял из рук правителя повод и звонким шепотом, органично влившимся в мелодию храмовой рощи, проговорил:
- Глашатай тоже хотел встретиться с Вами.
И с явной ехидцей взглянул на опешившего от его слов правителя, поскольку Глашатай очень и очень редко являлся инициатором встреч с паломниками. Насладившись растерянным видом самого главного эльфа Федерации, послушник едва заметно поклонился, привычным жестом убрал за ухо упавший на лицо локон и пошёл прочь, уводя за собой Тано.
- Спасибо, - пробормотал Фалинель в спину ученику и направился в глубину Рощи, зная, что ноги сами вынесут его куда надо.
Так и случилось. Не прошло и пяти минут, а правитель уже стоял перед могучим раскидистым вязом, под которым, прислонившись к тёмно-коричневому стволу и запрокинув голову, сидел эльф в потёртых кожаных штанах, простой коричневой куртке с воротником-стойкой и низких замшевых сапогах, явно служивших хозяину не первый год. Через плечо была небрежно перекинута длинная золотистая коса, скреплённая тонким чёрным шнурком.
- Присаживайтесь, Ваше величество. - Эльф посмотрел прямо в глаза Фалинелю, похлопал ладонью по выступавшему из земли корню и слегка растянул губы в улыбке. – Я ждал Вас.
- Э… э… В самом деле?.. А зачем? – по-детски искренне поинтересовался правитель эльфов и уставился в обманчиво-юное лицо глашатая.
- Да Вы садитесь, садитесь. В ногах, как люди говорят, правды нет.
Фалинель послушно устроился рядом с глашатаем и тот, удовлетворённо хмыкнув, спросил:
- Так что привело Вас в Храмовую рощу, Ваше величество?
Поняв, что на свои вопросы ответа не дождётся, Фалинель вздохнул и заговорил:
- Два дня назад со мной попытался связаться сын. Впервые за много лет. Я чувствую, что с ним случилось что-то плохое, и он просил у меня помощи… С тех пор я места себе не нахожу. Скажите, с Йолинелем всё в порядке?
Правитель с жадностью вгляделся в глаза глашатая, но сине-зелёные омуты остались спокойны и бесстрастны, будто морские воды во время штиля.
- Да. Ваш сын жив.
Фалинель прикрыл глаза и столь облегченно выдохнул, что уголки губ Литониэля дрогнули в грустной улыбке – какое бы высокое положение ни занимал сидящий перед ним эльф, в первую очередь он был отцом. Отцом, лишенным радости видеть взросление сына, становление его характера. Оставаясь родственниками, из-за многолетней разлуки они, по сути, стали друг другу чужими. Да, кровное родство никуда не делось – отец и сын узнали бы друг друга среди многотысячной толпы, но вот отношения… Сумеют ли они стать по-настоящему близкими родственниками, или их уделом станут жестко запротоколированные отношения между действующим правителем государства и его наследником? Ведь разлучили их, когда Йолинель был совсем маленьким. Мальчик даже не успел осознать, что происходит. К тому же он оказался в замечательном, волшебном месте, где на каждом шагу поджидали чудеса, да и любимая мамочка всегда была рядом. Захваченный новыми впечатлениями, он не сразу сообразил, что папа больше не играет с ним, не приходит пожелать спокойной ночи. В ответ на бесхитростный, простой вопрос: «Когда придёт папа?» мама расплакалась, зато добрый и немножко смешной мэтр Саманиэль объяснил, что папа очень-очень занят государственными делами, но когда-нибудь он обязательно освободится и поиграет с ним, и сказку на ночь расскажет.
Однако время шло, а папа всё не приходил и не приходил. Его образ мутнел, расплывался, и на месте отца маленький Йоль всё чаще представлял высокого, улыбчивого мэтра в неизменных светло-зелёных одеждах с затейливой ритуальной вязью по лбу и вискам. Мать, удручённая и раздавленная разлукой с любимым мужем, всё меньше и меньше проводила времени с сыном. Йолю порой казалось, что она жалеет о том, что обратилась за советом к мэтрам Храмовой рощи, и мечтает вернуться в Белый дворец, но, увы – у эльфов было принято неукоснительно следовать указаниям храмовых мудрецов. А иначе зачем тогда и совета просить? Вот и получилось, что со временем Саманиэль заменил принцу обоих родителей, ибо Таэль приняла послушничество и проводила время в священных песнопениях, стараясь заглушить рвущуюся наружу тоску по любимому…
До слуха Фалинеля донёсся едва слышный, печальный напев. Он открыл глаза и вновь закрыл их, почувствовав, что вот-вот заплачет, не то по навеки утраченной любви, не то от облегчения - с его сыном всё в порядке, а значит, можно жить дальше: править родной страной и ждать того дня, когда Йолинель переступит порог Белого дворца и освободит его от бремени власти, а заодно и бессмысленной, безрадостной жизни, в которой больше не было его солнышка, его любимой, родной Таэль. По губам короля скользнула печальная улыбка: жизнь входила в привычную колею, пора было возвращаться во дворец, к своим опостылевшим королевским обязанностям, к советникам и договорам, просителям и письмам… Так что печалиться было некогда и незачем. Фалинель тряхнул головой, отгоняя остатки тревоги и грусти, и вопросительно взглянул на глашатая, желая узнать, какую плату потребуют у него за добрую весть.
- Расскажи мне о том, что происходит в Исанте, - в ответ на его взгляд попросил Лионель.
Брови короля недоумённо взметнулись - перед отъездом в Храмовую рощу с ним связался Тарго и доложил о событиях в Исанте: гибели Дигнара, а затем и самого сатрапа, о своих учениках проникших в самое сердце Тирата и, конечно, попавших в беду. Там же оказалась ещё одна подданная Федерации – воспитательница юной леди Гедерики, мэтресса Теверель Доро. Переправив в Бершан парочку случайно оказавшихся в Исанте ликанцев, она передала с ними просьбу о помощи. Однако на тот момент Фалинеля больше заботила судьба сына, и он практически отмахнулся от старого сильфа – наделил его особыми полномочиями и разрешил действовать так, как тот сочтёт нужным. По возвращении из Леса он планировал сам связаться с сильфом, выяснить подробности и достоверность «Исантской истории» и принять соответствующее ситуации решение. Хотя и так было ясно, что если гибель правящей династии подтвердится, Федерация получит отсрочку в грядущей войне. А вот интерес глашатая к политическим событиям был не ясен, ибо, уходя от мира в Храмовую рощу, мэтры и мэтрессы особого интереса к событиям в Иртане не выказывали, занимаясь теоретической и практической магией, врачеванием душ и тел паломников и просителей, давали советы и почти никогда не покидали пределов священной земли. Решение Теверель Доро – покинуть Рощу ради воспитания дочери главного старейшины Ликаны было исключительным. Однако глашатай благословил лучшую из своих мэтресс, и Фалинель, дал разрешение на выезд за пределы Федерации. Впрочем, будь он против - ничего не изменилось бы: Тель всё равно стала бы пестовать маленькую леди Теригорн. Так зачем же зря копья ломать?
«Наверное, именно мэтресса его и интересует» - подумал Фалинель, и тотчас же услышал:
- Не только Тель, Ваше величество. Меня интересует судьба всех оказавшихся в Тирате федералов, а также судьбы леди Гедерики и несчастного эльфа-фантоша.
При упоминании превращённого в живую куклу сородича Фалинель побледнел и глухо поинтересовался:
- Но как мы поможем фантошу? Боюсь, самое большее, что мы сможем для него сделать – это освободить томящуюся в оковах тела душу. Я могу связаться с Тарго, и он прикажет своим ученикам…
- Нет! – Из-за соседнего дерева выступил худощавый мэтр-затворник в «живых» светло-зелёных одеждах. Ритуальная вязь на его лице ярко светилась, а длинные белые волосы, собранные в высокий хвост, искрились от избытка магической энергии. – Нет! – грозно повторил он, глядя в глаза Фалинелю. – Фантоша-эльфа необходимо доставить в Храмовую рощу вместе с Гедой, Тель и остальными! Я предлагаю собрать летучий отряд магов и отправить его в Исанту. Ибо грош цена правителю, бросившему своих подданных на произвол судьбы!
- Э… Вы… Вы же…
Король до предела распахнул глаза: перед ним стоял мэтр Саманиэль – живой и здоровый, хотя лет пятнадцать назад он лично присутствовал на траурной церемонии прощания с наставником сына.
- Даже не старайтесь ничего понять, - отрезал Каломуш и в упор посмотрел на правителя Федерации. – Я требую отправить в Исанту спасательную экспедицию. Причём – немедленно!
Одежды мэтра засверкали как-то особенно ярко, аура полыхнула багровыми языками пламени, а карие глаза потемнели, став почти чёрными. Мэтр прямо-таки источал силу, казалось, что она вот-вот станет материальной, превратившись либо в стену огня, либо в обсидианово-чёрный кривой зазубренный меч. Будь на месте Фалинеля кто-нибудь другой – эльф или любой другой житель Иртана - он бы испугался, возможно, даже убежал, но Фалинель не зря был королём эльфов. Демонстрация силы внезапно воскресшим Саманиэлем подействовала на него как отрезвляющее и одновременно возбуждающее средство. Король резко встал и, оказавшись лицом к лицу с мэтром, ледяным тоном произнёс:
- С каких это пор многоуважаемые мэтры стали приказывать королю эльфов? Я не вмешиваюсь в дела Рощи, а вы - в дела Белого дворца. Или я что-то пропустил, и древний договор изменён в одностороннем порядке?
Взгляды магов скрестились, воздух между ними заискрился, словно мэтр и король собирались вступить в поединок.
- Стоп.
Голос Литониэля прозвучал тихо, но с такой мощью, что не подчиниться ему было невозможно. Каломуш и Фалинель замерли, одновременно отвели глаза, но с места не сдвинулись ни на миллиметр. Оба были уверены в своей правоте и уступать друг другу не собирались.
- Вы не забыли, что находитесь в храме, на священной земле Великого Леса? Сядьте и успокойтесь. – Он указал на выступивший из земли толстый корень, дождался, когда маги выполнят его приказ, и продолжил: - Сейчас не время для ссор и маскарада, тем более что ожидаемого эффекта ты не добился – Фалинель не впечатлительная домохозяйка, а воин-маг, участвовавший не в одной стычке с тиратцами - он едва заметно улыбнулся, а Каломуш с Фалинелем недовольно поморщились: Перту не хотелось раскрывать своё инкогнито, а зарумянившийся от стыда король, никак не ожидал, что глашатаю известно о его тайных вылазках в места боевых действий. Приняв независимый и гордый вид, Фалинель повернул голову, чтобы узнать, кто скрывается под личиной мэтра и едва не ахнул: рядом с ним сидел недавно разжалованный секретарь Совета Ликаны.
- Удивлены, Ваше величество? – ехидно поинтересовался Кало и приосанился – ему всё-таки удалось шокировать невозмутимого как штилевое море правителя.
«Мальчишка. Такой же как и две тысячи лет назад. Уму непостижимо, как тебе удаётся оставаться ребёнком…»
«Так же как и тебе, глашатай. Разве это не лучшее лекарство от скуки? А иначе вечность убила бы нас, сожрала б не поморщившись…»
Красноречивый кашель короля прервал диалог друзей. Литониэль взглянул на вопросительно поднятые брови правителя и приступил к объяснениям:
- Смерть мэтра Саманиэля – фикция. Мы специально устроили этот спектакль, что бы дать возможность появиться Каломушу Перту, очень талантливому молодому человеку, легко поступившему в Бершанскую магическую академию. Со временем он стал учителем Геды, потом секретарём Совета.
- Зачем?
Фалинель вонзил острый как шпага взгляд в Литониэля, он чувствовал, что глашатай и мнимый мэтр скрывают от него нечто очень и очень важное, что, помимо шпионажа в пользу Федерации, о котором намеревались рассказать ему «заговорщики», миссия Перта в Бершане имела ещё какой-то тайный, тщательно скрываемый смысл. Кало и Литониэль переглянулись и вновь вступили в мысленный диалог. Фалинель хотел было возмутиться, но не успел: бывший секретарь Совета повернулся к нему и смущённо улыбнулся:
- Ничего-то от Вас не скроешь, Ваше величество. Признаюсь, дело не только в шпионаже, да что там говорить – шпионажем я занимался так, по пути, для удовольствия. На самом деле я отправился в Бершан из-за Тель.
Король недоверчиво вздёрнул брови, и Литониэлю подумалось, что если правитель узнает все их с Кало тайны, то его брови останутся стоять «домиком» навсегда. Тем временем Перт с некоторым, вполне искренним возмущением продолжил:
- А что, по-вашему, я не живое существо? Что я влюбиться не могу?
Секунд десять Фалинель молчал, а потом моргнул, ошарашено улыбнулся, потёр виски и с нескрываемым скептицизмом в голосе уточнил:
- Хотите сказать, что всё это время Вы жили в Бершане из-за любви к Теверель Доро? Не верю. Вы были женаты, и Ваша супруга должна была вот-вот родить… Или Вы настолько циничны, что использовали бедную ликанку для того чтобы сделать Ваше проживание в Бершане надёжным и комфортным? Не думаю, что узнав об этом, мэтресса бросится в Ваши объятья. Да и многоженство ни в одной из стран Иртана не узаконено.
- Насчёт нарушения закона можете не волноваться. Моя Ульрика умерла родами.
- А ребёнок?! – против воли встревожился Фалинель. – Он…
- С ним всё в порядке. Мальчик в надёжном месте, с кормилицей. Жрицы до него не доберутся. А вот Тель – в опасности! И я по-прежнему настаиваю на спасательной экспедиции в Исанту.
Каломуш с укором посмотрел на Литониэля, который привалившись к тёмно-коричневому стволу, с отеческой заботой смотрел на них, но почему-то молчал.
- Вряд ли лучшая из мэтресс Храмовой рощи нуждается в помощи, - возразил Фалинель и поджал губы. - А если принять во внимание тот факт, что у неё, как у всякого мало-мальски сильного эльфийского мага имеется родовой амулет возвращения, то наше вмешательство и вовсе будет выглядеть глупо.
- У Тель больше нет амулета. – Кало выудил из-за пазухи тонкую цепочку с прозрачным камнем, похожим на застывшую слезу, и помахал ею перед носом короля. – Я был тяжело ранен, и с помощью этой висюльки Теверель переправила меня в Храмовую рощу. И осталась один на один с Кальсомом, мастером и основателем ордена Чистого духа.
- Я знаю, кто такой Кальсом, - недовольно скривился король. – И всё равно не собираюсь вмешиваться в дела мэтрессы. Раз она сочла возможным остаться в Тирате, а Вас отправила в Рощу, значит, у неё были на то причины. А наши маги наоборот помешают, а не помогут. У неё есть миссия – сопровождение Гедерики в Исанту. Она сама пожелала остаться с девочкой, и, повторяю ещё раз: мы не вправе вмешиваться в её дела.
- Хорошо. – Кало запустил руки в свою густую, растрёпанную шевелюру, помассировал виски и обратился к Литониэлю. – Давай, глашатай, твой ход. Я, похоже, не сумел убедить нашего твёрдолобого короля в необходимости спасательной экспедиции. Давай, расскажи ему про Геду, Оникса и про Йоля с Наем тоже расскажи. Пусть узнает! В конце концов, правящая династия в Тирате меняется, им сейчас не до войн с соседями. Вмешательство Федерации на этом фоне не будет таким уж фатальным. Летучий отряд воинов-магов надолго в Исанте не задержится – заберём всех наших и прощай, столица!
- За юных разведчиков, на свой страх и риск полезших в логово врага, отвечает Тарго. Насчёт Оникса и Тель я своё мнение высказал, а леди Гедерика – и вовсе не моя головная боль, пусть о её дальнейшей судьбе Миганаш заботится. – Фалинель скрестил руки на груди и в упор посмотрел на глашатая: - А теперь поведайте, что такое необыкновенное я должен услышать о любом из них, чтобы кардинально поменять решение?
Расправив плечи, он в упор смотрел на глашатая, а тот в свою очередь, рассматривал короля, решая, насколько правдивым и полным должен быть его рассказ. В том, что пришло время приподнять завесу тайны, маг не сомневался. Но вот реакцию Фалинеля на свои откровения предугадать не мог. Молчание затягивалось. Глашатай Великого леса и правитель Федерации продолжали сверлить друг друга взглядами, а Каломуш Перт смотрел то на одного, то на другого и мысленно костерил обоих на чём свет стоит: его любимым женщинам угрожала реальная опасность, а эти двое дуэль взглядов устроили. И тот момент, когда Литониэль уже придумал, как плавно подвести правителя к мысли, что юный разведчик-эльф и есть его обожаемый сын, Перт вскочил, упер руки в бока и заорал прямо в лицо Фалинелю:
- Да хватит уже в гляделки играть! Йолинель – твой сын, дубина! – И для пущей наглядности постучал кулаком по лбу обалдевшего от такой фамильярности короля. – Так что прекращай отговариваться и собирай отряд!
Сначала глашатай, также как и король, замер от неожиданности, однако быстро пришёл в себя и улыбнулся краешками губ, несмотря на всю серьёзность ситуации, милая детская непосредственность друга, как всегда развеселила его. За годы и годы знакомства Кало (Литониэль привык называть его тем именем, под которым тот на данный момент жил) почти не изменился. Был ребёнком, ребёнком и остался. А если и повзрослел, то совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы казаться взрослым. Едва заметно канув головой, словно соглашаясь со своими мыслями, глашатай поднялся и, коснувшись впавшего в ступор правителя, веско проговорил:
- Вам действительно стоит поторопиться, Фалинель. Йоль сейчас на самом деле требуется помощь, поскольку заклинание, наложенное на него мэтрами Рощи, тает как снег на южном склоне. Пройдёт совсем немного времени и лишь слепой не узнает в нём Вашего наследника.
- Заклинание? – Фалинель вперил негодующий взгляд в глашатая. – Да как вы посмели наложить на члена королевского рода, моего прямого потомка, какое-то заклинание?! Вы нарушили договор о невмеша…
- Замолчите! – Глашатай грозно сверкнул глазами, листва вековых деревьев воинственно зашумела, а высокое синее небо потемнело и стало покрываться пеленой тёмных грозовых туч. – Вы не знаете, о чём говорите! С помощью этого заклинания мальчик был сокрыт от любопытных взглядов иртанцев, ибо негоже каждому встречному поперечному знать, что Йолинель Маро – Ваш сын, единственный, между прочим, наследник! Никому в голову не приходило, что он на самом деле - принц, а не обычный эльф. А вот теперь, когда мальчик пустился в свободное плавание и собственными руками разрушил защиту, только полный тупица и невежа не сообразит, что Маро – королевская фамилия, а Йоль не кто иной, как будущий король эльфов и правитель Федерации. Так что я присоединяюсь к Кало и настоятельно рекомендую Вам собрать отряд воинов-магов и в срочном порядке направить в Исанту. Йоль, конечно, много глупостей наделал, но родовыми амулетами разбрасываться не стал, в отличие от некоторых. По нему его и найдёте…
- Что?! – мгновенно взвился Каломуш и, забыв о короле, повернулся к глашатаю и снова упер руки в бока. – Хочешь сказать, что Тель сглупила, отдав мне свой амулет? Или я тебе больше не друг и ты всеми силами стараешься избавиться от меня?
Глаза Перта полыхали тёмным пламенем, аура бушевала багрово-чёрными всполохами, а всклокоченные русые волосы шевелились как живые, время от времени потрескивая и испуская искры, словно сухие ветки в костре. Фалинель оторопело, но почему-то без страха посмотрел на взбешенного мага, попутно отметив, что тот похоже даже в размере увеличился, потом перевёл взгляд на глашатая, который с интересом разглядывал разъярённого секретаря ликанского Совета, а затем развернулся и зашагал прочь, на ходу обдумывая, кого из своей личной гвардии отправит в спасательную экспедицию. На выходе из Рощи послушник подвёл к нему эштенца. Почувствовав в руке мягкий кожаный повод, Фалинель машинально кивнул, вскочил в седло и скомандовал:
- Домой, Тано, скорее домой!
Эштенец рванул с места в карьер и, чувствуя нервозное состояние спутника, помчался к столице насколько мог быстро.