Полина Кохинор
Телепатов в Иртане не любили. И не за то, что они умели читать чужие мысли. Таким талантом обладали многие маги. А вот манипулировать сознанием существ, исподволь направляя их действия в нужное русло, умели лишь телепаты. И, надо отметить, делали они это без помощи каких-либо заклинаний и сложных обрядов. Катастрофа мирового масштаба от их действий вряд ли бы разразилась, поскольку телепат мог одновременно воздействовать на двух, максимум трёх, существ, в зависимости от силы дара. Но, с другой стороны, если б внушению подвергся, к примеру, сатрап Тирата – иртанцев ждала масса неприятностей. Именно поэтому всех телепатов, стоило им проявить хоть каплю своего опасного таланта, обязательно клеймили. Метку ставили прямо на ауре, чтобы всякий знал, с кем имеет дело. Кроме того, клеймо ограничивало способности телепата и содержало в себе так называемый маркер - личную подпись мага. Благодаря маркеру любой, даже обладатель самого захудалого дара, видел, кто является автором того или иного заклинания, будь то зажигание свечи или воздействие на сознание. А учитывая, что девяносто девять и девять десятых процентов населения Иртана составляли маги, телепат оказывался под тотальным контролем. К нему даже специальных людей приставлять не было нужды. Носитель рокового клейма был обречён на одиночество. И если телепатам всё же удавалось создать семью, то, как правило, с себе подобными. К счастью, появлялись эти необычные маги, крайне редко и всегда неожиданно: дар мог открыться у детей, чьи родители не обладали даже зачатками телепатических способностей, а вот у родителей-телепатов дети чаще всего оказывались склонны исключительно к бытовой магии. Закон компенсации, наверное. читать дальше
Всё это Йолинель знал ещё со времён обучения в Картрской военной академии. Он был уверен, что закон о телепатах, неукоснительно соблюдавшийся во всех странах, даже в отрицающей магию сатрапии, в здравом уме никто нарушать не станет. Но сейчас перед ним стояло живое подтверждение его заблуждений, а рядом - два вменяемых и здоровых мага, на лицах которых читались раздражение и досада. Видимо, братья Бегон не ожидали, что эльфийский юноша, праздно путешествующий по Ликане, окажется настолько талантливым, что разглядит в Халике телепата.
- Впрочем, это не так уж важно! – неожиданно заявил Дайцаруш и бодрым шагом приблизился к столу. Уселся на стул напротив федералов, плеснул в бокал тёмного, пахнущего лесными ягодами напитка и, сделав глоток, заговорил размеренно, с ненавязчивой ленцой. – Не сочтите за лесть, господа, но я всегда симпатизировал Федерации. На расстоянии, разумеется. Мы, мельшарцы, домоседы по натуре и чужаков, как вы наверняка знаете, не любим. Но и я, и Натиш обожаем искусство. Деревянные статуи друидов, музыка сильфов, глубокомысленные рассуждения в литературном творчестве эльфов… Жаль, что вам не суждено побывать в моей магической школе. Вы бы удивились, сколько интересного хранится в нашей библиотеке.
- А Вы нам экскурсию организуйте, - расплылся в улыбке Найлин Батор. – Я жуть как до диковинок охоч.
- Увы, увы... – Дайцаруш сокрушённо качнул головой и обернулся к брату: - Присоединяйся, Натиш. И ты, Халика, – добавил он, лёгким взмахом руки соткав из воздуха мягкий стул для невестки.
Но если старейшина без возражений последовал приглашению, его жена осталась стоять возле настежь распахнутых дверей. С мрачным видом она смотрела то на гнома, то на эльфа, морщила лоб и поджимала губы, словно решала какую-то сложную задачу.
«Странно, что никто из братьев не спрашивает в чём дело? Или главная здесь она?» Это предположение не на шутку встревожило Йоля. Но тут Дайцаруш окликнул невестку, и по его властному резкому тону стало ясно, что беспокоился первородный зря. «И хорошо, лучше иметь дело с преступившими мировой закон магами, чем с распоясавшимся телепатом!»
- В чём дело? Ты видишь что-то ещё? – требовательно спросил Дайцаруш, когда Халика подошла к столу и присела на краешек стула. – Не молчи. Ты же знаешь, в этом деле важны мельчайшие подробности. Наш приговор должен быть безукоризненно точным.
- Эти двое – разведчики.
- Вот как? – Натиш, минуту назад выглядевший снулой рыбой, встрепенулся и с воодушевлением посмотрел на пленников. – Шпионы, значит. Превосходно! В свете последних событий, я имею в виду заключение договора с Тиратом и женитьбу наследника Дестанаты на дочери Миганаша Теригорна, поимка и казнь шпионов Федерации как нельзя лучше докажет лояльность Ликаны сатрапии!
- Удачно сложилось, - согласно кивнул Дайцаруш. – Но меня больше волнуют настроения в городе. Эти двое в первую очередь должны ответить за магическую атаку на наших граждан. Халике ещё нужно встретиться со свидетелями. А их немало. И все они видели юношу и девушку.
- Ерунда! – отмахнулся Натиш. – Скажем, что преступники навели морок. Если не будем тянуть с казнью, никто не успеет оспорить наши слова. А толковая обвинительная речь и два свежих висельника, заставят любого засомневаться в собственных воспоминаниях. Уж простите, господа. – Старейшина приложил руку к груди и смущённо взглянул на пленников. – Понимаю, это жестоко. Но ничего личного. Вы же знакомы с виновником наших бед?
- Знакомы, - буркнул гном. – Но это не значит, что мы сообщники.
- В нашем случае – значит!
- Гениально. – Йоль презрительно фыркнул. – Есть стоящие идеи, Най?
- Ни одной.
- Жаль…- протянул эльф, отвернулся и задумчиво уставился в распахнутое окно.
«Что происходит?» - растерялся Найлин. Он ожидал, что напарник нацепит маску высокомерного первородного и станет требовать, чтобы его немедленно связали с родичами. А вместо этого Йоль отрешился от происходящего, словно ему вдруг стало наплевать, что с ним будет дальше. Гном с подозрением посмотрел на Халику. Будущих разведчиков, учили противостоять магии телепатов…
- С мальчишкой что-то не так.
Эльф произнёс фразу ровно, даже безучастно, но за видимым равнодушием Най отчётливо различил смятение и беспокойство. Не зря же они провели бок о бок почти десять лет.
- Что именно?! - воскликнул гном, напрочь забыв о сидящих за столом магах.
- Он нервничает.
- Подумаешь, он вообще нервный.
- Наверное…
Йоль дёрнул плечом и отвернулся, а братья Бегон растерянно переглянулись и разом посмотрели на Халику.
- Я ничего не могу разглядеть, - в ответ на их вопросительные взгляды сказала магичка. – То, о чём говорит первородный, он не видит. Он чувствует. Но речь явно идёт о чём-то важном!
- Это я и без тебя понимаю! - раздражённо махнул рукой Дайцаруш. – Эй, господин Маро! Ничего не хотите объяснить?
- Зачем? – Йоль отвернулся от окна и окинул равнодушным взглядом облачённого в золотой балахон ликанца. – Что это изменит?
- Если Вы говорите о приговоре, то он, несомненно, будет вынесен. И не позднее сегодняшнего вечера! Но, если вы утаиваете какие-то сведения, касающиеся безопасности Ликаны…
- Вы казните нас дважды? – язвительно поинтересовался Най. – Премного благодарен, с меня и одного раза более чем достаточно!
- Всё! Хватит! Заткни этого пустоголового, Халика! Я хочу спокойно побеседовать с первородным!
- Не могу, Дайцаруш.
Директор «Шипов» аж с лица спал. Подскочил на стуле, словно в сидении вдруг пружина лопнула, всем корпусом развернулся к телепатке и гневно сверкнул очами:
- Как это не можешь?
Халика бегло взглянула на эльфа, покусала нижнюю губу и ошеломлённо произнесла:
- Я не понимаю, как он это делает. Ещё несколько минут назад я читала их как открытую книгу. – Голос ликанки сорвался, и вопрос, последовавший за короткой паузой, прозвучал хрипло: - Что это за щит, первородный? Я не вижу его, но он есть!
Йоль не удостоил магичку ответом. Зато Най, которому бредовое застолье – болтовня и ни крошки во рту, порядком надоело, не стал сдерживаться.
- Мы ещё не такое умеем! Лучше держи свои ментальные щупальца подальше от наших мозгов! – с гордостью заявил он и расправил плечи: «В конце концов, прямо сейчас никто меня на плаху не тащат, а до вечера ещё много чего произойти может!»
- Дурак! – бросила точно выплюнула ликанка. – Да мне федералы на один укус! Я лучший телепат из тех, кого за все времена породил Иртан! Я оттачивала своё мастерство и на ликанцах, и на тиратцах, и на нелюдях! Мне все подвластны, только… - Глаза магички расширились, губы задрожали. Халика вытянула руку и трясущимся пальцем указала на Йоля: - Он… Он…
- Прекрати заикаться и скажи по-человечески: кто он?
Дайцаруш хрястнул кулаком по столу, и Халика уронила руку на колени:
- Нет… Я не уверена…
Лицо директора пошло красными пятнами:
- Что ты лопочешь, как полоумная. Говори как есть!
- Не кричи на неё! – Натиш укоризненно зыркнул на брата и приобнял жену за плечи: - Успокойся, родная. Кем бы ни был ушастый – это не повод для волнения. Ты в Мельшаре, в окружении целой армии магов, которые любят тебя и сумеют защитить.
- Ты не представляешь, с кем мы имеем дело…
- Так скажи мне!
Халика вновь подняла глаза на безучастного ко всему эльфа: тот по-прежнему смотрел на распахнутое окно и молчал, будто был один в комнате. Магичка глубоко вздохнула, но тут же резко выдохнула и пробормотала:
- Я боюсь ошибиться,
«Ты не ошиблась!» - прозвучало в голове, и Халика инстинктивно схватилась за край стола. Рот приоткрылся в беззвучном крике, а сознание захлестнула череда незнакомых образов и картин. Могучие деревья с длинными ветвями, усыпанными мелкими розовато-белыми цветами. Эльфы-жрецы с испещрёнными ритуальной вязью лицами в светло-зелёных храмовых одеяниях. Эльфы-лучники в неприметных плащах, почти сливающихся с листвой. Табун диких лошадей на берегу заросшего камышом озера… Круговорот чужих воспоминаний закружил ликанку. Картины менялись всё быстрее и быстрее. Дома, улицы и города, люди и нелюди. Рощи, обнесённые ажурными, словно кружево, оградами, лесные тропинки и просеки. И наконец – огромный белоснежный дворец. Халику швырнуло прямо на белые стены, и она зажмурилась, приготовившись к болезненному удару.
«Смотри!» - прозвучал приказ, и телепатка распахнула глаза. Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, в резном деревянном кресле сидел эльф. Опираясь локтем правой руки на подлокотник, он смотрел куда-то мимо Халики, точнее сквозь неё. Темноволосый, что, как известно, редкость у первородных. Мягкие, правильные четы лица. Чуть полноватые губы, прямой тонкий нос, глубокие синие глаза, внимательные и толику снисходительные.
«Фалинель…» - простонала магичка, подняла взгляд и заворожено уставилась на золотой венец, украшенный каплями-изумрудами в обрамлении белоснежных жемчужин. И словно услышав беззвучный стон Халики, король эльфов вздрогнул и вперил взгляд в её лицо.
- Кто… – Фалинель осёкся. Изогнутые брови удивлённо поползли вверх, губы дрогнули в робкой улыбке: - Покажись.
- Не могу, - с горечью прошептал Йоль, и Халика всем своим существом ощутила, как полыхнула болью родовая связь, что цепкими лианами оплетала души эльфов.
Телепатка моргнула и вновь оказалась за столом, на котором стоял давно остывший завтрак. Натиш по-прежнему обнимал и успокаивающе поглаживал её по плечу, Дайцаруш с угрюмым негодованием сверлил её взглядом, но (слава Солнцу!) молчал, а федералы смотрели друг на друга и мысленно спорили. Телепатка не стала прислушиваться. Гораздо важнее было объясниться с родственниками. Халика сжала руку мужа:
- Их нужно отпустить.
- Что?! – Дайцаруш побагровел, и сидящим за столом магам показалось, что его вот-вот хватит удар или из ушей повалит пар, как из закипевшего, но не снятого с огня чайника. – С какой стати нам отпускать их?! На Мельшар совершено нападение. Мы должны отреагировать на сей факт должным образом, иначе горожане нас не поймут! – Директор «Шипов» вскочил и ткнул пальцем в сторону пленников: - Они должны быть казнены и не позднее завтрашнего утра!
Халика выслушала деверя с невозмутимым выражением на лице, а когда тот замолчал, тяжело дыша и раздувая ноздри, негромко сказала:
- Как только мы убьём господина Маро, начнётся война с Федерацией. Ты готов взять на себя такую ответственность, мой дорогой деверь?
- Война с Федерацией разразится в любом случае! Тират, кстати, то и дело воюет с ней! А мы теперь союзники!
- Ты не сатрап и не главный старейшина Ликаны. Вопрос о начале военных действий решать не тебе!
- А я и не собираюсь воевать! У нас серьёзное обвинение, и даже Федерация вынуждена будет с ним согласиться! Тем более после того, как ты поговоришь со свидетелями.
- Нет!
- Но, дорогая… - проблеял Натиш, испуганно и растерянно глядя то на жену, то на брата. – Мы вроде бы уже всё решили. Что изменилось?
- Мы не можем казнить сына короля эльфов!
- Эмн… - непроизвольно вырвалось у гнома, и он ошарашено вытаращился на напарника: - Йоль?
«Потом!»
И Най послушно захлопнул рот.
Утро выдалось на редкость солнечным и ясным. Ярко светило и по-весеннему жарко пригревало солнце, тонкие лучи осторожно скользили по могучим дубам и вязам, по стройным яблоням и черёмухам, по тонким веткам калины, жимолости и крушины и спускались ниже, к бурой земле, к нежной молодой траве, ласково гладили бутоны первых, только начавших распускаться цветов. Жёлтые и сиреневые хохлатки, золотистые ветреницы, голубые пролески и синие медуницы. Когда цветы раскроются полностью, вдоль лесной дороги протянуться разноцветные ковровые дорожки. Очень красивое зрелище. Най знал это не понаслышке. За десять лет, проведённых рядом с эльфом, он узнал о природе и погоде больше, чем за всю прошлую жизнь. У эльфов по этим двум пунктам вообще был путник. Такой вот каламбур.
Гном покосился на молчаливого Йоля и продолжил созерцать просыпающийся лес. Говорить не хотелось, хотя выяснить, почему напарник столько лет скрывал правду, надо было непременно. «Ладно бы сначала… Но потом?!» - возмущённо подумал Най, и перед глазами развернулась немного подзабытая картина их знакомства.
Сказать сразу, в академии Йоль и Най даже не приятельствовали. За всё время обучения, а длилось оно почти двенадцать лет, будущие напарники вряд ли перекинулись сотней слов. Не то чтобы они враждовали, нет, просто учились на разных потоках и принадлежали, соответственно, разным компаниям. Ситуация кардинально изменилось с появлением Тарго. Седовласый сильф, прибыл в академию в разгар выпускных экзаменов и был встречен деканом с распростёртыми объятьями. Тарго считался лучшим разведчиком Федерации. Много лет он провёл на территории сатрапии, где ухитрялся добывать воистину бесценные сведения. Говорили, что Тарго был единственным, кто побывал в столице Тирата и даже прожил в ней около года. Подтвердить или опровергнуть этот слух никто не мог, поскольку сведения о разведчиках и их заданиях были глубоко засекречены. Однако, судя по тому с каким пиететом относился к нему король Фалинель, разговоры о пребывании Тарго в Исанте всё-таки не являлись красивой сказкой. Последние годы героический сильф жил в Ликане, а именно, в её столице, поближе к главному храму Солнца. Обстановка в этой стране была куда более безопасной, и сильф мог не скрывать своей нечеловеческой природы. Именно легальность его пребывания в Бершане, стала главным аргументом Фалинеля, когда он уговаривал ветерана-разведчика взять учеников. Уговорил.
Тарго прибыл в Картрскую академию и честно отсидел все выпускные экзамены рядом с преподавателями. Широкоплечий и седовласый, с жутковатого вида кустистыми бровями и глубоко посажеными карими глазами, он смотрел на студентов так, словно те были не без пяти минут дипломированными специалистами-военными, а клопами, по недосмотру слуг расплодившимися в любимом диване. Сильф заставлял выпускников трепетать, а с учётом громогласного заявления о том, что по приказу короля он заберёт с собой как минимум двоих из них, то и дрожать. «Только не меня!» - думал каждый, и. Йоль с Наем не были исключением. Но вот экзамены закончились, отгремел праздничный бал. Остался последний штрих – распределение. Бывших студентов собрали в главном зале академии, и Тарго объявил, что берёт в ученики Йолинеля Маро и Найлина Батора из клана Дальнего Рудника.
Такого потрясения Най не испытывал никогда в жизни. Да и его собрат по несчастью тоже. Слова легендарного сильфа настолько выбили обоих из колеи, что «счастливчики» практически не помнили ни как собирались в дорогу, ни как прощались с приятелями и родными, ни как покидали Картр. Очнулись уже в пути. Тогда-то и познакомились по-настоящему. Тарго держался особняком, всё больше молчал и слушал, а бывшим студентам коротали время за беседой. Впереди их ждали годы и годы совместной службы, и чтобы скорее притереться друг к другу, они старались поведать о себе как можно больше: о привычках, любимых занятиях, о доме и семье…
«Интересно, хоть что-то из тех рассказов было правдой? - сердито подумал Най, покосился на напарника и с обиженным видом отвернулся. – Вот я идиот! Считал его другом, а он… Солгал в самом главном!»
- Я не лгал тебе, Най.
- Лучше заткнись.
- Хорошо, поговорим, когда ты остынешь, - покладисто согласился эльф и снова погрузился в задумчивое молчание.
- Не будем мы ни о чём говорить!
Гном пришпорил своего могучего скакуна, выехал на несколько метров вперёд и слегка натянул повод, вновь переводя Рудника на шаг. Он понимал, что сия демонстрация выглядит по-детски глупо, но ничего не мог с собой поделать. Недоверие напарника до сих пор отзывалось тягучей горечью в сердце.
В тот момент, когда телепатка объявила, что Йолинель - сын Фалинеля, гному показалось, что мраморный пол исчез из-под ног, а вместо него разверзлась бездонная пропасть. Найлин даже за сидение стула руками схватился. Ещё бы! Стоило только припомнить, что он десять лет панибратствовал с особой королевских кровей, не гнушаясь острых словечек, тычков и плебейских розыгрышей, как беднягу начинало подташнивать. «Ну и что, что он принц – мы друзья», - пытался внушить себе гном, но получалось из рук вон плохо. И Най чувствовал вину ещё и за то, что не мог вести себя с напарником как прежде.
- Надо что-то делать, делать что-то надо. Но что? - бормотал он, рыская невидящим взглядом по стройным широколиственным деревьям, по крупным кустам, по траве и цветам, словно где-то среди стволов, ветвей и бутонов прятался ответ на его вопрос.
Как же хотелось отрешиться от неприятностей, а ещё лучше - заснуть и проснуться в старом, привычном прошлом, где всё было просто и ясно, где они с Йолем были на равных.
- Может, всё-таки поговорим? Выслушай меня, Най!
- Отвянь.
Слово слетело машинально, и гном застонал от досады. «Выгляжу перед ним мужланом! Какой позор!»
- Прекрати, Най! Ты ведёшь себя как семейка Бегонов!
- Что верно, то верно, - досадливо фыркнул Найлин, вспоминая то фиглярское, ханжеское действо, что развернулось вчера в столовой дома Совета Мельшара.
То, что гвардия арестовала сына эльфийского короля, произвело на братьев Бегонов неизгладимое впечатление. Целых пять минут они хранили напряжённое молчание, а потом ринулись вон из комнаты – совещаться. Но чтобы они себе там не думали, Найлин уже тогда понимал, что их отпустят. В Иртане отлично знали, что Фалинель за сына убьёт, воскресит и ещё раз убьёт. А всё потому, что к своему семейству король относился чрезвычайно трепетно. И его можно было понять. Более пятисот лет назад, когда Фалинель был ещё совсем крохой, в Картре случилось из ряда вон выходящее событие – покушение на царствующего короля Вариэля. Один из его дальних родственников, имя которого предали забвению, воспользовавшись запретной магией, напал на правителя и смертельно ранил его. Что только ни делали целители, даже возили короля в Великий лес – тщетно. Тёмное заклинание убило Вариэля, и на трон взошёл его сын Фалинель. Мать Фалинеля пережила мужа на век. Она безумно любила Вариэля и часто говорила, что не раздумывая последовала бы за ним в край забвения, если бы не маленький сын и долг перед страной. Леди Сель исполнила свой долг до конца. Она целиком посвятила себя воспитанию юного короля и подарила тем самым Федерации одного из лучших лидеров: честного, строгого и справедливого.
Оставшись сиротой, Фалинель долгое время считал, что никто и никогда не сможет стать ему столь же близким и родным как мать. Он отвергал любые предложения своих советников, едва те заговаривали о браке. Все девицы, с которыми его знакомили, казались пустыми и никчемными, а жить рядом с чуждым по духу существом казалось королю сродни кощунству. Так продолжалось не один век. Но как от судьбы не зарекайся – не уйдёшь. И вот на одном из балов в честь наступления нового года Фалинель встретил её, юную и прекрасную леди Таэль. Их любовь была подобна вспышке на солнце: яркая, жаркая и короткая. И виной тому стал сам Фалинель, точнее его маниакальный страх потерять семью. Женитьбы сделала короля счастливым и несчастным одновременно. Счастливым, потому что любил он жену как одержимый, а несчастным – потому что ужасно боялся, что с ней случится что-нибудь плохое. Фалинель утроил число воинов, охранявших его дворец, а Таэль никуда не отпускал одну. Даже в саду королева гуляла в сопровождение не меньше трёх охранников. А уж когда на свет появился наследный принц, Фалинель окончательно слетел с катушек. Он собрался обнести дворец стеной из защитных заклинаний, да не простых, а сотканных из запретной магии, той самой, что больше пяти веков назад убила его отца. Поняв, что мужу грозит сумасшествие, Таэль как истинная эльфийка бросилась просить совета у Великого леса. А получив, последовала ему беспрекословно. Вернулась во дворец, забрала принца и скрылась от мира в чертогах Храмовой рощи.
Фалинеля поступок его королевы потряс до глубины души. Он бросился вслед за ней, но войти в Храмовую рощу не смог, на пути правителя встал глашатай Великого леса. О чём они беседовали, точно не знал никто. До эльфов дошло лишь то, что летописцы записали в «Хрониках» со слов самого Фалинеля. Но «Хроники» были доступны только первородным, остальным жителям Федерации пришлось довольствоваться слухами, которыми, как известно, земля полнится. Ещё в младшей школе, Найлин слышал историю любви Фалинеля и Таэль, закончилась которая очень грустно. Королева дала мужу свободу и стала служительницей Великого леса. Принц же какое-то время жил в чертогах Храмовой рощи, а потом был отпущен в мир. Что с ним стало – неизвестно, но глашатай Великого леса твёрдо стоял на том, что мальчик жив и здоров. Только Фалинелю было от этого не слишком радостно, ибо по словам того же глашатая, принц должен был вернуться в Белый дворец в день, когда его отцу суждено умереть.
- Жестоко, – пробормотал гном.
Чувство вины стало жгучим, как муравьиная кислота. Найлин чуть склонил голову и украдкой посмотрел на напарника. «И чего я взбеленился? Парню и так по жизни досталось. Ни семьи, ни дома…» Он уже хотел остановить коня и попросить прощения, но почему-то передумал. Может, обида ещё не сошла на нет, или гнома до сих пор коробила та ледяная надменность, что весь вчерашний вечер не сходила с лица Йолинеля. Или виной тому было гнетущее чувство неуверенности в себе и своём завтрашнем дне, ибо гном никак не мог понять, какой из его напарников настоящий: тот, с которым он прослужил Федерации десять лет, или тот, что с отстранённым царственным видом взирал на суетящихся ликанцев.
Найлин нервно хихикнул: в стремление загладить свою вину семейство Бегонов разошлось не на шутку. Впрочем, их можно было понять. Каждый житель Иртана знал, что родовая связь эльфов это особенная магия и с ней лучше не связываться. А уж когда дело касалось правящего рода, за которым пристально наблюдал сам Великий лес – тут уж полное табу, тронешь и бери лопату – копай могилку. Ввязываться в войну с эльфами Бегонам не хотелось, умирать – и подавно, и они бросили все свои силы на то, чтобы замять неприятный инцидент. После долгих и витиеватых речей о мире во всём мире, дружбе между людьми и малыми, но, несомненно, славными расами, федералам предоставили лучшие гостевые покои, новую одежду, десяток слуг, готовых выполнить любое их желание.
Разведчики избавились от пропахших потом, с пятнами засохшей бурой жижи тряпок, вымылись и, облачившись в ликанские одежды, отправились на пир, устроенный старейшиной в их честь. Конечно, Бегоны не кричали на весь свет, что принимают наследника короля Фалинеля, но по тому, с каким восхищением они смотрели на эльфа, легко было догадаться, что гость в Мельшар прибыл не простой. И это заставляло ликанцев сгорать от любопытства. Шумиха, устроенная утром Ониксом, была забыта, объяснения с горожанами администрация города оставила на потом и во всю наслаждалась атмосферой праздничной загадочности, что для замкнутого и консервативного Мельшара само по себе было событием из ряда вон выходящим.
Единственным, кого происходящее раздражало, был Найлин Батор. Его много лет подряд учили не выделяться, растворяться в толпе – и на тебе! Он сидит на пиру, во главе стола, рядом с наследником короля Фалинеля. Последний факт бесил особенно. Долгое время гном вообще молчал, потому что самыми приличными словами среди нецензурной брани, что крутилась в голове, были: «гад», «мерзавец» и «убью». Но и они, мягко говоря, не подходили для того, чтобы завязать беседу за праздничным столом. Пир набирал обороты, Най понемногу остывал, и в его голове наконец-то стали появляться связные и даже здравые мысли, например: «Мы на задании». В течение нескольких минут Батор оценивал их с Йолем незавидное положение и представлял, как «обрадуется» Тель, узнав, что они не только упустили Гедерику и Оникса, но и застряли в Мельшаре, а потом заставил себя повернуться к напарнику и тихо высказал свои мысли вслух. Йоль выслушал его и с невозмутимым видом сообщил, что держит ситуацию под контролем. Он утверждал, что чувствует Оникса и знает, в какую сторону тот направляется.
- Тебе не о чем волноваться, - добавил он и хотел отвернуться, но гном не позволил.
Схватил напарника за рукав, притянул в себе и требовательно поинтересовался:
- Это почему?
- Даже если Дигнар захватит Оникса и Гедерику, ничего непоправимого с ними не случиться. Они нужны наследнику оба, живыми и здоровыми. Мальчишку я из виду не теряю, отыщем его легко, а заберём с помощью Геды: один раз она это сделала, значит, сделает вновь. Но это в крайнем случае. Думаю, наш эльфёнок приложит все усилия, чтобы не встретиься со своим прежним хамиром. Так что остынь, Най, поешь, выпей. Задание мы в любом случае выполним. В конце концов, чётких сроков нам не ставили. Надо только выбраться из Мельшара, а сейчас сиди и улыбайся, остальное я беру на себя.
Как бы не был обижен Найлин, напарнику он привык доверять, а посему немедля улыбнулся, навалил в тарелку приличную горку жаркого из оленины, полил кисло-сладким соусом из морошки и приступил к еде. Гномы, по мнению ликанцев, как существа полноватые обладали отменным аппетитом, и Най решил их не разочаровывать. Он ел и пил, мирно беседовал с сидевшим рядом Дайцарушем и краем глаза следил за Йолем, стараясь не вспоминать о том, что тот принц. Пока шёл пир, ему это удавалось, но когда, ближе к полуночи, застолье медленно сошло на нет и драгоценного гостя вместе с его спутником препроводили в покои, пообещав, что на рассвете отпустят восвояси, гном вновь надулся и, проигнорировав предложение друга поговорить, завалился спать…
«А ведь, и правда, отпустили. Завтраком накормили, до ворот проводили. Наверное, сказали горожанам, что мы послы Федерации. Пусть их! – Полуобернувшись, Най снова взглянул на напарника, тяжко вздохнул и придержал могучего жеребца. – Как бы то ни было, поговорить придётся. Так почему не сейчас? Разлад выполнению миссии не поможет. Нужно взять себя в руки и спасти хотя бы остатки нашей дружбы». Гном подождал, пока Йоль подъедет ближе, и, немного помешкав, взглянул ему в глаза:
- Извини… те.
- Хватит, Най! Прекрати изводить себя и меня заодно. Пойми, я не мог поступить иначе. Бегоны твёрдо решили вздёрнуть нас, и моё так называемое признание было нашим единственным шансом на спасение.
- Так называемое?
- Именно.
- То есть, ты не принц, - уточнил Най, недоверчиво глядя на напарника. – Хочешь сказать, что ты вот так запросто внушил телепату мысль о своём родстве с Фалинелем? Не смеши меня!
- Не просто. Я… – Йолинель замолчал на полуслове, склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, пробежал напряжённым взглядом по широколиственным деревьям и прошептал: - Что он творит?
- Кто?
- Оникс. Он колдует, но это какое-то странное заклинание. Он… - Синие глаза эльфа вдруг распахнулись до предела, а с губ сорвался прерывистый вздох: - Глупый мальчишка! Разве так можно?
- Что происходит, Йоль?
- Сам не до конца понимаю. Нужно ехать, Най, мальчишка не стал бы без особой причины создавать столь мощное заклинание, да ещё и к магии Великого леса взывать.
- Но ты не объяснил свой вчерашний поступок! - возразил Най, которого неординарное колдовство фантоша волновало гораздо меньше, чем происхождение напарника.
- Хорошо! Если не вдаваться в подробности, я действительно родственник Фалинеля, но настолько дальний, что об этом знают лишь королевские летописцы. И пользуясь тем, что во мне течёт толика его крови, я показал Халике Белый дворец и чуть-чуть «подкрасил» родовую нить. Остальное она додумала сама.
- Ловко, - усмехнулся гном и облегчённо вздохнул: - У меня прямо камень с души упал.
- Понимаю. – Йоль улыбнулся. – Мы напарники, Най, и для меня это очень важно! Я никогда не врал тебе. Всё, что я рассказывал о себе – правда. А теперь поехали, хочу взглянуть, чем там занимается наш взбалмошный фантош!
С этими словами эльф пришпорил эштенца и понёсся вглубь Бершанского леса. Ехать пришлось долго, поскольку за вчерашний день Оникс успел удалиться от Мельшара на приличное расстояние. Но как бы ни был хорош вороной фантоша, с жеребцом гнома, а тем более с эштенцем эльфа ему было не сравниться. Конь Йоля уверенно находил лазейки даже в непроходимой чаще, благодаря чему федералы двигались фактически по прямой, что существенно сокращало расстояние между ними и беглецами. Остановились разведчики всего один раз: эльф спрыгнул на землю, достал из седельной сумки кожаный мешочек и извлёк из него зелёные атласные ленты. Пошептал над ними, вплёл в гривы коней и пояснил:
- Это позволит нам не переходить на шаг. Правда потом отдыхать придётся дольше обычного. Но это мелочи.
Гном согласно кивнул, и напарники вновь устремились вперёд. А ещё через несколько часов, когда солнце начало плавно спускаться к зелёным макушкам и мохнатые серые сумерки заклубились в глубине кустов и у подножья древесных стволов, напряжённое лицо эльфа разгладилось, он чуть натянул повод, предлагая эштенцу перейти на шаг, и с надеждой взглянул на гнома:
- Мы уже близко.
- Нужно подстраховаться, а то он вновь попытается удрать, - бросил в ответ Най и накинул на себя и друга полог невидимости.
Кони бесшумно и неторопливо ступали по мягкой весенней траве, а их седоки сосредоточенно всматривались в сгущающийся сумрак.
- Ничего не понимаю, - наконец, пробормотал эльф. – Я чувствую Оникса, но он один. Не могла же Гедерика его бросить?!
- А я так вообще никого не чувствую. – Най озабоченно потёр щёку. – Вдруг это засада?
- Не думаю.
- Но ты не уверен.
- Чутьё подсказывает, что в данный момент явной опасности для нас нет.
- Но есть что-то другое?
- Да.
- И что это?
- Ума не приложу. – Внезапно Йоль приподнялся на стременах и указал куда-то вперёд: - Смотри!
Найлин повернул голову: между тёмными стволами деревьев мелькала худенькая девичья фигурка. Шерстяное длинное платье, не по-ликански короткие волосы. Девушка удалялась от федералов, и они не могли видеть её лица, однако узнали Гедерику мгновенно.
- Почему она здесь одна?
- Понятия не имею, Най, но именно её я чувствовал всё это время.
- Ты же говорил, что чувствуешь Оникса.
- Я чувствовал родича, но в данный момент, это она.
- Бред какой-то!
- Согласен, - пробормотал Йоль и крикнул: - Геда! Подожди!
Девушка остановилась, точно наткнулась на какую-то преграду, покачнулась и замерла. Оборачиваться она не спешила, и напарники, с недоумением переглянувшись, разом пришпорили коней. Подъехали ближе, спешились и вновь переглянулись.
«Давай ты, Йоль».
«Ты же говорил, что из меня дипломат никудышный».
«Беру свои слова обратно».
«Ладно, чего только не сделаешь ради друга».
Эльф машинально похлопал эштенца по шее, отпустил повод и шагнул к ликанке:
- Леди Гедерика, с Вами всё в порядке?
Девушка тряхнула головой, словно разгоняя навязчивую дрёму, медленно повернулась, и Йоль отшатнулся, натолкнувшись на горящий, как бездна рока, взгляд ярко-красных глаз. Лицо Геды было неестественно бледным, вокруг глаз пролегли чёрные тени, короткие волосы топорщились и, кажется, шевелились. И при этом от неё по-прежнему веяло родичем. «Абсурд какой-то!» - подумал эльф, заторможено наблюдая, как юная ликанская ведьма поднимает руку.
- Берегись! – завопил Найлин, слишком поздно сообразив, что друг околдован, но его крик лишь усугубил ситуацию: волна чужеродной магии, направленная на Йоля, в мановение ока расширилась и поглотила не только эльфа, но и гнома, и лошадей.
А девушка скользнула отсутствующим взглядом по лицам бездыханных федералов, развернулась и продолжила свой путь. Куда и зачем она не знала. Да, в сущности, ей это было совершенно безразлично.
Всё это Йолинель знал ещё со времён обучения в Картрской военной академии. Он был уверен, что закон о телепатах, неукоснительно соблюдавшийся во всех странах, даже в отрицающей магию сатрапии, в здравом уме никто нарушать не станет. Но сейчас перед ним стояло живое подтверждение его заблуждений, а рядом - два вменяемых и здоровых мага, на лицах которых читались раздражение и досада. Видимо, братья Бегон не ожидали, что эльфийский юноша, праздно путешествующий по Ликане, окажется настолько талантливым, что разглядит в Халике телепата.
- Впрочем, это не так уж важно! – неожиданно заявил Дайцаруш и бодрым шагом приблизился к столу. Уселся на стул напротив федералов, плеснул в бокал тёмного, пахнущего лесными ягодами напитка и, сделав глоток, заговорил размеренно, с ненавязчивой ленцой. – Не сочтите за лесть, господа, но я всегда симпатизировал Федерации. На расстоянии, разумеется. Мы, мельшарцы, домоседы по натуре и чужаков, как вы наверняка знаете, не любим. Но и я, и Натиш обожаем искусство. Деревянные статуи друидов, музыка сильфов, глубокомысленные рассуждения в литературном творчестве эльфов… Жаль, что вам не суждено побывать в моей магической школе. Вы бы удивились, сколько интересного хранится в нашей библиотеке.
- А Вы нам экскурсию организуйте, - расплылся в улыбке Найлин Батор. – Я жуть как до диковинок охоч.
- Увы, увы... – Дайцаруш сокрушённо качнул головой и обернулся к брату: - Присоединяйся, Натиш. И ты, Халика, – добавил он, лёгким взмахом руки соткав из воздуха мягкий стул для невестки.
Но если старейшина без возражений последовал приглашению, его жена осталась стоять возле настежь распахнутых дверей. С мрачным видом она смотрела то на гнома, то на эльфа, морщила лоб и поджимала губы, словно решала какую-то сложную задачу.
«Странно, что никто из братьев не спрашивает в чём дело? Или главная здесь она?» Это предположение не на шутку встревожило Йоля. Но тут Дайцаруш окликнул невестку, и по его властному резкому тону стало ясно, что беспокоился первородный зря. «И хорошо, лучше иметь дело с преступившими мировой закон магами, чем с распоясавшимся телепатом!»
- В чём дело? Ты видишь что-то ещё? – требовательно спросил Дайцаруш, когда Халика подошла к столу и присела на краешек стула. – Не молчи. Ты же знаешь, в этом деле важны мельчайшие подробности. Наш приговор должен быть безукоризненно точным.
- Эти двое – разведчики.
- Вот как? – Натиш, минуту назад выглядевший снулой рыбой, встрепенулся и с воодушевлением посмотрел на пленников. – Шпионы, значит. Превосходно! В свете последних событий, я имею в виду заключение договора с Тиратом и женитьбу наследника Дестанаты на дочери Миганаша Теригорна, поимка и казнь шпионов Федерации как нельзя лучше докажет лояльность Ликаны сатрапии!
- Удачно сложилось, - согласно кивнул Дайцаруш. – Но меня больше волнуют настроения в городе. Эти двое в первую очередь должны ответить за магическую атаку на наших граждан. Халике ещё нужно встретиться со свидетелями. А их немало. И все они видели юношу и девушку.
- Ерунда! – отмахнулся Натиш. – Скажем, что преступники навели морок. Если не будем тянуть с казнью, никто не успеет оспорить наши слова. А толковая обвинительная речь и два свежих висельника, заставят любого засомневаться в собственных воспоминаниях. Уж простите, господа. – Старейшина приложил руку к груди и смущённо взглянул на пленников. – Понимаю, это жестоко. Но ничего личного. Вы же знакомы с виновником наших бед?
- Знакомы, - буркнул гном. – Но это не значит, что мы сообщники.
- В нашем случае – значит!
- Гениально. – Йоль презрительно фыркнул. – Есть стоящие идеи, Най?
- Ни одной.
- Жаль…- протянул эльф, отвернулся и задумчиво уставился в распахнутое окно.
«Что происходит?» - растерялся Найлин. Он ожидал, что напарник нацепит маску высокомерного первородного и станет требовать, чтобы его немедленно связали с родичами. А вместо этого Йоль отрешился от происходящего, словно ему вдруг стало наплевать, что с ним будет дальше. Гном с подозрением посмотрел на Халику. Будущих разведчиков, учили противостоять магии телепатов…
- С мальчишкой что-то не так.
Эльф произнёс фразу ровно, даже безучастно, но за видимым равнодушием Най отчётливо различил смятение и беспокойство. Не зря же они провели бок о бок почти десять лет.
- Что именно?! - воскликнул гном, напрочь забыв о сидящих за столом магах.
- Он нервничает.
- Подумаешь, он вообще нервный.
- Наверное…
Йоль дёрнул плечом и отвернулся, а братья Бегон растерянно переглянулись и разом посмотрели на Халику.
- Я ничего не могу разглядеть, - в ответ на их вопросительные взгляды сказала магичка. – То, о чём говорит первородный, он не видит. Он чувствует. Но речь явно идёт о чём-то важном!
- Это я и без тебя понимаю! - раздражённо махнул рукой Дайцаруш. – Эй, господин Маро! Ничего не хотите объяснить?
- Зачем? – Йоль отвернулся от окна и окинул равнодушным взглядом облачённого в золотой балахон ликанца. – Что это изменит?
- Если Вы говорите о приговоре, то он, несомненно, будет вынесен. И не позднее сегодняшнего вечера! Но, если вы утаиваете какие-то сведения, касающиеся безопасности Ликаны…
- Вы казните нас дважды? – язвительно поинтересовался Най. – Премного благодарен, с меня и одного раза более чем достаточно!
- Всё! Хватит! Заткни этого пустоголового, Халика! Я хочу спокойно побеседовать с первородным!
- Не могу, Дайцаруш.
Директор «Шипов» аж с лица спал. Подскочил на стуле, словно в сидении вдруг пружина лопнула, всем корпусом развернулся к телепатке и гневно сверкнул очами:
- Как это не можешь?
Халика бегло взглянула на эльфа, покусала нижнюю губу и ошеломлённо произнесла:
- Я не понимаю, как он это делает. Ещё несколько минут назад я читала их как открытую книгу. – Голос ликанки сорвался, и вопрос, последовавший за короткой паузой, прозвучал хрипло: - Что это за щит, первородный? Я не вижу его, но он есть!
Йоль не удостоил магичку ответом. Зато Най, которому бредовое застолье – болтовня и ни крошки во рту, порядком надоело, не стал сдерживаться.
- Мы ещё не такое умеем! Лучше держи свои ментальные щупальца подальше от наших мозгов! – с гордостью заявил он и расправил плечи: «В конце концов, прямо сейчас никто меня на плаху не тащат, а до вечера ещё много чего произойти может!»
- Дурак! – бросила точно выплюнула ликанка. – Да мне федералы на один укус! Я лучший телепат из тех, кого за все времена породил Иртан! Я оттачивала своё мастерство и на ликанцах, и на тиратцах, и на нелюдях! Мне все подвластны, только… - Глаза магички расширились, губы задрожали. Халика вытянула руку и трясущимся пальцем указала на Йоля: - Он… Он…
- Прекрати заикаться и скажи по-человечески: кто он?
Дайцаруш хрястнул кулаком по столу, и Халика уронила руку на колени:
- Нет… Я не уверена…
Лицо директора пошло красными пятнами:
- Что ты лопочешь, как полоумная. Говори как есть!
- Не кричи на неё! – Натиш укоризненно зыркнул на брата и приобнял жену за плечи: - Успокойся, родная. Кем бы ни был ушастый – это не повод для волнения. Ты в Мельшаре, в окружении целой армии магов, которые любят тебя и сумеют защитить.
- Ты не представляешь, с кем мы имеем дело…
- Так скажи мне!
Халика вновь подняла глаза на безучастного ко всему эльфа: тот по-прежнему смотрел на распахнутое окно и молчал, будто был один в комнате. Магичка глубоко вздохнула, но тут же резко выдохнула и пробормотала:
- Я боюсь ошибиться,
«Ты не ошиблась!» - прозвучало в голове, и Халика инстинктивно схватилась за край стола. Рот приоткрылся в беззвучном крике, а сознание захлестнула череда незнакомых образов и картин. Могучие деревья с длинными ветвями, усыпанными мелкими розовато-белыми цветами. Эльфы-жрецы с испещрёнными ритуальной вязью лицами в светло-зелёных храмовых одеяниях. Эльфы-лучники в неприметных плащах, почти сливающихся с листвой. Табун диких лошадей на берегу заросшего камышом озера… Круговорот чужих воспоминаний закружил ликанку. Картины менялись всё быстрее и быстрее. Дома, улицы и города, люди и нелюди. Рощи, обнесённые ажурными, словно кружево, оградами, лесные тропинки и просеки. И наконец – огромный белоснежный дворец. Халику швырнуло прямо на белые стены, и она зажмурилась, приготовившись к болезненному удару.
«Смотри!» - прозвучал приказ, и телепатка распахнула глаза. Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, в резном деревянном кресле сидел эльф. Опираясь локтем правой руки на подлокотник, он смотрел куда-то мимо Халики, точнее сквозь неё. Темноволосый, что, как известно, редкость у первородных. Мягкие, правильные четы лица. Чуть полноватые губы, прямой тонкий нос, глубокие синие глаза, внимательные и толику снисходительные.
«Фалинель…» - простонала магичка, подняла взгляд и заворожено уставилась на золотой венец, украшенный каплями-изумрудами в обрамлении белоснежных жемчужин. И словно услышав беззвучный стон Халики, король эльфов вздрогнул и вперил взгляд в её лицо.
- Кто… – Фалинель осёкся. Изогнутые брови удивлённо поползли вверх, губы дрогнули в робкой улыбке: - Покажись.
- Не могу, - с горечью прошептал Йоль, и Халика всем своим существом ощутила, как полыхнула болью родовая связь, что цепкими лианами оплетала души эльфов.
Телепатка моргнула и вновь оказалась за столом, на котором стоял давно остывший завтрак. Натиш по-прежнему обнимал и успокаивающе поглаживал её по плечу, Дайцаруш с угрюмым негодованием сверлил её взглядом, но (слава Солнцу!) молчал, а федералы смотрели друг на друга и мысленно спорили. Телепатка не стала прислушиваться. Гораздо важнее было объясниться с родственниками. Халика сжала руку мужа:
- Их нужно отпустить.
- Что?! – Дайцаруш побагровел, и сидящим за столом магам показалось, что его вот-вот хватит удар или из ушей повалит пар, как из закипевшего, но не снятого с огня чайника. – С какой стати нам отпускать их?! На Мельшар совершено нападение. Мы должны отреагировать на сей факт должным образом, иначе горожане нас не поймут! – Директор «Шипов» вскочил и ткнул пальцем в сторону пленников: - Они должны быть казнены и не позднее завтрашнего утра!
Халика выслушала деверя с невозмутимым выражением на лице, а когда тот замолчал, тяжело дыша и раздувая ноздри, негромко сказала:
- Как только мы убьём господина Маро, начнётся война с Федерацией. Ты готов взять на себя такую ответственность, мой дорогой деверь?
- Война с Федерацией разразится в любом случае! Тират, кстати, то и дело воюет с ней! А мы теперь союзники!
- Ты не сатрап и не главный старейшина Ликаны. Вопрос о начале военных действий решать не тебе!
- А я и не собираюсь воевать! У нас серьёзное обвинение, и даже Федерация вынуждена будет с ним согласиться! Тем более после того, как ты поговоришь со свидетелями.
- Нет!
- Но, дорогая… - проблеял Натиш, испуганно и растерянно глядя то на жену, то на брата. – Мы вроде бы уже всё решили. Что изменилось?
- Мы не можем казнить сына короля эльфов!
- Эмн… - непроизвольно вырвалось у гнома, и он ошарашено вытаращился на напарника: - Йоль?
«Потом!»
И Най послушно захлопнул рот.
Утро выдалось на редкость солнечным и ясным. Ярко светило и по-весеннему жарко пригревало солнце, тонкие лучи осторожно скользили по могучим дубам и вязам, по стройным яблоням и черёмухам, по тонким веткам калины, жимолости и крушины и спускались ниже, к бурой земле, к нежной молодой траве, ласково гладили бутоны первых, только начавших распускаться цветов. Жёлтые и сиреневые хохлатки, золотистые ветреницы, голубые пролески и синие медуницы. Когда цветы раскроются полностью, вдоль лесной дороги протянуться разноцветные ковровые дорожки. Очень красивое зрелище. Най знал это не понаслышке. За десять лет, проведённых рядом с эльфом, он узнал о природе и погоде больше, чем за всю прошлую жизнь. У эльфов по этим двум пунктам вообще был путник. Такой вот каламбур.
Гном покосился на молчаливого Йоля и продолжил созерцать просыпающийся лес. Говорить не хотелось, хотя выяснить, почему напарник столько лет скрывал правду, надо было непременно. «Ладно бы сначала… Но потом?!» - возмущённо подумал Най, и перед глазами развернулась немного подзабытая картина их знакомства.
Сказать сразу, в академии Йоль и Най даже не приятельствовали. За всё время обучения, а длилось оно почти двенадцать лет, будущие напарники вряд ли перекинулись сотней слов. Не то чтобы они враждовали, нет, просто учились на разных потоках и принадлежали, соответственно, разным компаниям. Ситуация кардинально изменилось с появлением Тарго. Седовласый сильф, прибыл в академию в разгар выпускных экзаменов и был встречен деканом с распростёртыми объятьями. Тарго считался лучшим разведчиком Федерации. Много лет он провёл на территории сатрапии, где ухитрялся добывать воистину бесценные сведения. Говорили, что Тарго был единственным, кто побывал в столице Тирата и даже прожил в ней около года. Подтвердить или опровергнуть этот слух никто не мог, поскольку сведения о разведчиках и их заданиях были глубоко засекречены. Однако, судя по тому с каким пиететом относился к нему король Фалинель, разговоры о пребывании Тарго в Исанте всё-таки не являлись красивой сказкой. Последние годы героический сильф жил в Ликане, а именно, в её столице, поближе к главному храму Солнца. Обстановка в этой стране была куда более безопасной, и сильф мог не скрывать своей нечеловеческой природы. Именно легальность его пребывания в Бершане, стала главным аргументом Фалинеля, когда он уговаривал ветерана-разведчика взять учеников. Уговорил.
Тарго прибыл в Картрскую академию и честно отсидел все выпускные экзамены рядом с преподавателями. Широкоплечий и седовласый, с жутковатого вида кустистыми бровями и глубоко посажеными карими глазами, он смотрел на студентов так, словно те были не без пяти минут дипломированными специалистами-военными, а клопами, по недосмотру слуг расплодившимися в любимом диване. Сильф заставлял выпускников трепетать, а с учётом громогласного заявления о том, что по приказу короля он заберёт с собой как минимум двоих из них, то и дрожать. «Только не меня!» - думал каждый, и. Йоль с Наем не были исключением. Но вот экзамены закончились, отгремел праздничный бал. Остался последний штрих – распределение. Бывших студентов собрали в главном зале академии, и Тарго объявил, что берёт в ученики Йолинеля Маро и Найлина Батора из клана Дальнего Рудника.
Такого потрясения Най не испытывал никогда в жизни. Да и его собрат по несчастью тоже. Слова легендарного сильфа настолько выбили обоих из колеи, что «счастливчики» практически не помнили ни как собирались в дорогу, ни как прощались с приятелями и родными, ни как покидали Картр. Очнулись уже в пути. Тогда-то и познакомились по-настоящему. Тарго держался особняком, всё больше молчал и слушал, а бывшим студентам коротали время за беседой. Впереди их ждали годы и годы совместной службы, и чтобы скорее притереться друг к другу, они старались поведать о себе как можно больше: о привычках, любимых занятиях, о доме и семье…
«Интересно, хоть что-то из тех рассказов было правдой? - сердито подумал Най, покосился на напарника и с обиженным видом отвернулся. – Вот я идиот! Считал его другом, а он… Солгал в самом главном!»
- Я не лгал тебе, Най.
- Лучше заткнись.
- Хорошо, поговорим, когда ты остынешь, - покладисто согласился эльф и снова погрузился в задумчивое молчание.
- Не будем мы ни о чём говорить!
Гном пришпорил своего могучего скакуна, выехал на несколько метров вперёд и слегка натянул повод, вновь переводя Рудника на шаг. Он понимал, что сия демонстрация выглядит по-детски глупо, но ничего не мог с собой поделать. Недоверие напарника до сих пор отзывалось тягучей горечью в сердце.
В тот момент, когда телепатка объявила, что Йолинель - сын Фалинеля, гному показалось, что мраморный пол исчез из-под ног, а вместо него разверзлась бездонная пропасть. Найлин даже за сидение стула руками схватился. Ещё бы! Стоило только припомнить, что он десять лет панибратствовал с особой королевских кровей, не гнушаясь острых словечек, тычков и плебейских розыгрышей, как беднягу начинало подташнивать. «Ну и что, что он принц – мы друзья», - пытался внушить себе гном, но получалось из рук вон плохо. И Най чувствовал вину ещё и за то, что не мог вести себя с напарником как прежде.
- Надо что-то делать, делать что-то надо. Но что? - бормотал он, рыская невидящим взглядом по стройным широколиственным деревьям, по крупным кустам, по траве и цветам, словно где-то среди стволов, ветвей и бутонов прятался ответ на его вопрос.
Как же хотелось отрешиться от неприятностей, а ещё лучше - заснуть и проснуться в старом, привычном прошлом, где всё было просто и ясно, где они с Йолем были на равных.
- Может, всё-таки поговорим? Выслушай меня, Най!
- Отвянь.
Слово слетело машинально, и гном застонал от досады. «Выгляжу перед ним мужланом! Какой позор!»
- Прекрати, Най! Ты ведёшь себя как семейка Бегонов!
- Что верно, то верно, - досадливо фыркнул Найлин, вспоминая то фиглярское, ханжеское действо, что развернулось вчера в столовой дома Совета Мельшара.
То, что гвардия арестовала сына эльфийского короля, произвело на братьев Бегонов неизгладимое впечатление. Целых пять минут они хранили напряжённое молчание, а потом ринулись вон из комнаты – совещаться. Но чтобы они себе там не думали, Найлин уже тогда понимал, что их отпустят. В Иртане отлично знали, что Фалинель за сына убьёт, воскресит и ещё раз убьёт. А всё потому, что к своему семейству король относился чрезвычайно трепетно. И его можно было понять. Более пятисот лет назад, когда Фалинель был ещё совсем крохой, в Картре случилось из ряда вон выходящее событие – покушение на царствующего короля Вариэля. Один из его дальних родственников, имя которого предали забвению, воспользовавшись запретной магией, напал на правителя и смертельно ранил его. Что только ни делали целители, даже возили короля в Великий лес – тщетно. Тёмное заклинание убило Вариэля, и на трон взошёл его сын Фалинель. Мать Фалинеля пережила мужа на век. Она безумно любила Вариэля и часто говорила, что не раздумывая последовала бы за ним в край забвения, если бы не маленький сын и долг перед страной. Леди Сель исполнила свой долг до конца. Она целиком посвятила себя воспитанию юного короля и подарила тем самым Федерации одного из лучших лидеров: честного, строгого и справедливого.
Оставшись сиротой, Фалинель долгое время считал, что никто и никогда не сможет стать ему столь же близким и родным как мать. Он отвергал любые предложения своих советников, едва те заговаривали о браке. Все девицы, с которыми его знакомили, казались пустыми и никчемными, а жить рядом с чуждым по духу существом казалось королю сродни кощунству. Так продолжалось не один век. Но как от судьбы не зарекайся – не уйдёшь. И вот на одном из балов в честь наступления нового года Фалинель встретил её, юную и прекрасную леди Таэль. Их любовь была подобна вспышке на солнце: яркая, жаркая и короткая. И виной тому стал сам Фалинель, точнее его маниакальный страх потерять семью. Женитьбы сделала короля счастливым и несчастным одновременно. Счастливым, потому что любил он жену как одержимый, а несчастным – потому что ужасно боялся, что с ней случится что-нибудь плохое. Фалинель утроил число воинов, охранявших его дворец, а Таэль никуда не отпускал одну. Даже в саду королева гуляла в сопровождение не меньше трёх охранников. А уж когда на свет появился наследный принц, Фалинель окончательно слетел с катушек. Он собрался обнести дворец стеной из защитных заклинаний, да не простых, а сотканных из запретной магии, той самой, что больше пяти веков назад убила его отца. Поняв, что мужу грозит сумасшествие, Таэль как истинная эльфийка бросилась просить совета у Великого леса. А получив, последовала ему беспрекословно. Вернулась во дворец, забрала принца и скрылась от мира в чертогах Храмовой рощи.
Фалинеля поступок его королевы потряс до глубины души. Он бросился вслед за ней, но войти в Храмовую рощу не смог, на пути правителя встал глашатай Великого леса. О чём они беседовали, точно не знал никто. До эльфов дошло лишь то, что летописцы записали в «Хрониках» со слов самого Фалинеля. Но «Хроники» были доступны только первородным, остальным жителям Федерации пришлось довольствоваться слухами, которыми, как известно, земля полнится. Ещё в младшей школе, Найлин слышал историю любви Фалинеля и Таэль, закончилась которая очень грустно. Королева дала мужу свободу и стала служительницей Великого леса. Принц же какое-то время жил в чертогах Храмовой рощи, а потом был отпущен в мир. Что с ним стало – неизвестно, но глашатай Великого леса твёрдо стоял на том, что мальчик жив и здоров. Только Фалинелю было от этого не слишком радостно, ибо по словам того же глашатая, принц должен был вернуться в Белый дворец в день, когда его отцу суждено умереть.
- Жестоко, – пробормотал гном.
Чувство вины стало жгучим, как муравьиная кислота. Найлин чуть склонил голову и украдкой посмотрел на напарника. «И чего я взбеленился? Парню и так по жизни досталось. Ни семьи, ни дома…» Он уже хотел остановить коня и попросить прощения, но почему-то передумал. Может, обида ещё не сошла на нет, или гнома до сих пор коробила та ледяная надменность, что весь вчерашний вечер не сходила с лица Йолинеля. Или виной тому было гнетущее чувство неуверенности в себе и своём завтрашнем дне, ибо гном никак не мог понять, какой из его напарников настоящий: тот, с которым он прослужил Федерации десять лет, или тот, что с отстранённым царственным видом взирал на суетящихся ликанцев.
Найлин нервно хихикнул: в стремление загладить свою вину семейство Бегонов разошлось не на шутку. Впрочем, их можно было понять. Каждый житель Иртана знал, что родовая связь эльфов это особенная магия и с ней лучше не связываться. А уж когда дело касалось правящего рода, за которым пристально наблюдал сам Великий лес – тут уж полное табу, тронешь и бери лопату – копай могилку. Ввязываться в войну с эльфами Бегонам не хотелось, умирать – и подавно, и они бросили все свои силы на то, чтобы замять неприятный инцидент. После долгих и витиеватых речей о мире во всём мире, дружбе между людьми и малыми, но, несомненно, славными расами, федералам предоставили лучшие гостевые покои, новую одежду, десяток слуг, готовых выполнить любое их желание.
Разведчики избавились от пропахших потом, с пятнами засохшей бурой жижи тряпок, вымылись и, облачившись в ликанские одежды, отправились на пир, устроенный старейшиной в их честь. Конечно, Бегоны не кричали на весь свет, что принимают наследника короля Фалинеля, но по тому, с каким восхищением они смотрели на эльфа, легко было догадаться, что гость в Мельшар прибыл не простой. И это заставляло ликанцев сгорать от любопытства. Шумиха, устроенная утром Ониксом, была забыта, объяснения с горожанами администрация города оставила на потом и во всю наслаждалась атмосферой праздничной загадочности, что для замкнутого и консервативного Мельшара само по себе было событием из ряда вон выходящим.
Единственным, кого происходящее раздражало, был Найлин Батор. Его много лет подряд учили не выделяться, растворяться в толпе – и на тебе! Он сидит на пиру, во главе стола, рядом с наследником короля Фалинеля. Последний факт бесил особенно. Долгое время гном вообще молчал, потому что самыми приличными словами среди нецензурной брани, что крутилась в голове, были: «гад», «мерзавец» и «убью». Но и они, мягко говоря, не подходили для того, чтобы завязать беседу за праздничным столом. Пир набирал обороты, Най понемногу остывал, и в его голове наконец-то стали появляться связные и даже здравые мысли, например: «Мы на задании». В течение нескольких минут Батор оценивал их с Йолем незавидное положение и представлял, как «обрадуется» Тель, узнав, что они не только упустили Гедерику и Оникса, но и застряли в Мельшаре, а потом заставил себя повернуться к напарнику и тихо высказал свои мысли вслух. Йоль выслушал его и с невозмутимым видом сообщил, что держит ситуацию под контролем. Он утверждал, что чувствует Оникса и знает, в какую сторону тот направляется.
- Тебе не о чем волноваться, - добавил он и хотел отвернуться, но гном не позволил.
Схватил напарника за рукав, притянул в себе и требовательно поинтересовался:
- Это почему?
- Даже если Дигнар захватит Оникса и Гедерику, ничего непоправимого с ними не случиться. Они нужны наследнику оба, живыми и здоровыми. Мальчишку я из виду не теряю, отыщем его легко, а заберём с помощью Геды: один раз она это сделала, значит, сделает вновь. Но это в крайнем случае. Думаю, наш эльфёнок приложит все усилия, чтобы не встретиься со своим прежним хамиром. Так что остынь, Най, поешь, выпей. Задание мы в любом случае выполним. В конце концов, чётких сроков нам не ставили. Надо только выбраться из Мельшара, а сейчас сиди и улыбайся, остальное я беру на себя.
Как бы не был обижен Найлин, напарнику он привык доверять, а посему немедля улыбнулся, навалил в тарелку приличную горку жаркого из оленины, полил кисло-сладким соусом из морошки и приступил к еде. Гномы, по мнению ликанцев, как существа полноватые обладали отменным аппетитом, и Най решил их не разочаровывать. Он ел и пил, мирно беседовал с сидевшим рядом Дайцарушем и краем глаза следил за Йолем, стараясь не вспоминать о том, что тот принц. Пока шёл пир, ему это удавалось, но когда, ближе к полуночи, застолье медленно сошло на нет и драгоценного гостя вместе с его спутником препроводили в покои, пообещав, что на рассвете отпустят восвояси, гном вновь надулся и, проигнорировав предложение друга поговорить, завалился спать…
«А ведь, и правда, отпустили. Завтраком накормили, до ворот проводили. Наверное, сказали горожанам, что мы послы Федерации. Пусть их! – Полуобернувшись, Най снова взглянул на напарника, тяжко вздохнул и придержал могучего жеребца. – Как бы то ни было, поговорить придётся. Так почему не сейчас? Разлад выполнению миссии не поможет. Нужно взять себя в руки и спасти хотя бы остатки нашей дружбы». Гном подождал, пока Йоль подъедет ближе, и, немного помешкав, взглянул ему в глаза:
- Извини… те.
- Хватит, Най! Прекрати изводить себя и меня заодно. Пойми, я не мог поступить иначе. Бегоны твёрдо решили вздёрнуть нас, и моё так называемое признание было нашим единственным шансом на спасение.
- Так называемое?
- Именно.
- То есть, ты не принц, - уточнил Най, недоверчиво глядя на напарника. – Хочешь сказать, что ты вот так запросто внушил телепату мысль о своём родстве с Фалинелем? Не смеши меня!
- Не просто. Я… – Йолинель замолчал на полуслове, склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, пробежал напряжённым взглядом по широколиственным деревьям и прошептал: - Что он творит?
- Кто?
- Оникс. Он колдует, но это какое-то странное заклинание. Он… - Синие глаза эльфа вдруг распахнулись до предела, а с губ сорвался прерывистый вздох: - Глупый мальчишка! Разве так можно?
- Что происходит, Йоль?
- Сам не до конца понимаю. Нужно ехать, Най, мальчишка не стал бы без особой причины создавать столь мощное заклинание, да ещё и к магии Великого леса взывать.
- Но ты не объяснил свой вчерашний поступок! - возразил Най, которого неординарное колдовство фантоша волновало гораздо меньше, чем происхождение напарника.
- Хорошо! Если не вдаваться в подробности, я действительно родственник Фалинеля, но настолько дальний, что об этом знают лишь королевские летописцы. И пользуясь тем, что во мне течёт толика его крови, я показал Халике Белый дворец и чуть-чуть «подкрасил» родовую нить. Остальное она додумала сама.
- Ловко, - усмехнулся гном и облегчённо вздохнул: - У меня прямо камень с души упал.
- Понимаю. – Йоль улыбнулся. – Мы напарники, Най, и для меня это очень важно! Я никогда не врал тебе. Всё, что я рассказывал о себе – правда. А теперь поехали, хочу взглянуть, чем там занимается наш взбалмошный фантош!
С этими словами эльф пришпорил эштенца и понёсся вглубь Бершанского леса. Ехать пришлось долго, поскольку за вчерашний день Оникс успел удалиться от Мельшара на приличное расстояние. Но как бы ни был хорош вороной фантоша, с жеребцом гнома, а тем более с эштенцем эльфа ему было не сравниться. Конь Йоля уверенно находил лазейки даже в непроходимой чаще, благодаря чему федералы двигались фактически по прямой, что существенно сокращало расстояние между ними и беглецами. Остановились разведчики всего один раз: эльф спрыгнул на землю, достал из седельной сумки кожаный мешочек и извлёк из него зелёные атласные ленты. Пошептал над ними, вплёл в гривы коней и пояснил:
- Это позволит нам не переходить на шаг. Правда потом отдыхать придётся дольше обычного. Но это мелочи.
Гном согласно кивнул, и напарники вновь устремились вперёд. А ещё через несколько часов, когда солнце начало плавно спускаться к зелёным макушкам и мохнатые серые сумерки заклубились в глубине кустов и у подножья древесных стволов, напряжённое лицо эльфа разгладилось, он чуть натянул повод, предлагая эштенцу перейти на шаг, и с надеждой взглянул на гнома:
- Мы уже близко.
- Нужно подстраховаться, а то он вновь попытается удрать, - бросил в ответ Най и накинул на себя и друга полог невидимости.
Кони бесшумно и неторопливо ступали по мягкой весенней траве, а их седоки сосредоточенно всматривались в сгущающийся сумрак.
- Ничего не понимаю, - наконец, пробормотал эльф. – Я чувствую Оникса, но он один. Не могла же Гедерика его бросить?!
- А я так вообще никого не чувствую. – Най озабоченно потёр щёку. – Вдруг это засада?
- Не думаю.
- Но ты не уверен.
- Чутьё подсказывает, что в данный момент явной опасности для нас нет.
- Но есть что-то другое?
- Да.
- И что это?
- Ума не приложу. – Внезапно Йоль приподнялся на стременах и указал куда-то вперёд: - Смотри!
Найлин повернул голову: между тёмными стволами деревьев мелькала худенькая девичья фигурка. Шерстяное длинное платье, не по-ликански короткие волосы. Девушка удалялась от федералов, и они не могли видеть её лица, однако узнали Гедерику мгновенно.
- Почему она здесь одна?
- Понятия не имею, Най, но именно её я чувствовал всё это время.
- Ты же говорил, что чувствуешь Оникса.
- Я чувствовал родича, но в данный момент, это она.
- Бред какой-то!
- Согласен, - пробормотал Йоль и крикнул: - Геда! Подожди!
Девушка остановилась, точно наткнулась на какую-то преграду, покачнулась и замерла. Оборачиваться она не спешила, и напарники, с недоумением переглянувшись, разом пришпорили коней. Подъехали ближе, спешились и вновь переглянулись.
«Давай ты, Йоль».
«Ты же говорил, что из меня дипломат никудышный».
«Беру свои слова обратно».
«Ладно, чего только не сделаешь ради друга».
Эльф машинально похлопал эштенца по шее, отпустил повод и шагнул к ликанке:
- Леди Гедерика, с Вами всё в порядке?
Девушка тряхнула головой, словно разгоняя навязчивую дрёму, медленно повернулась, и Йоль отшатнулся, натолкнувшись на горящий, как бездна рока, взгляд ярко-красных глаз. Лицо Геды было неестественно бледным, вокруг глаз пролегли чёрные тени, короткие волосы топорщились и, кажется, шевелились. И при этом от неё по-прежнему веяло родичем. «Абсурд какой-то!» - подумал эльф, заторможено наблюдая, как юная ликанская ведьма поднимает руку.
- Берегись! – завопил Найлин, слишком поздно сообразив, что друг околдован, но его крик лишь усугубил ситуацию: волна чужеродной магии, направленная на Йоля, в мановение ока расширилась и поглотила не только эльфа, но и гнома, и лошадей.
А девушка скользнула отсутствующим взглядом по лицам бездыханных федералов, развернулась и продолжила свой путь. Куда и зачем она не знала. Да, в сущности, ей это было совершенно безразлично.
@темы: Фантош