Оригинал взят у в Печенье с предсказанием

Узнай свою судьбу!
Тест и секретный рецепт, доступен подписчикам

@темы: Тесты, гадания и прочая развлекаловка

---

@темы: За жизнь, Стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Новогодняя Ёлка

Моя ёлка

@темы: Разное

---

А кто вы в сказке? © globus & olga_fink

@темы: Тесты, гадания и прочая развлекаловка

---

Фантош. Книга вторая.

Глава 16.
Обманутые надежды.

- Странно… - задумчиво протянул Йоль. – Обоз в этой части Бершанского леса? Если б я был купцом, воспользовался бы портальными камнями. Тащиться по лесу имеет смысл, когда по пути есть с кем торговать. А здесь: ни дорог-то нормальных, ни деревни какой завалящей. Очень странно…
- Может, контрабандисты? – Найлин озабоченно поскрёб щёку. – В прошлом месяце ограбили хранилище магических древностей в Тальгаре…
- Украли десяток давно не действующих артефактов, так, коллекционеров побаловать. И, насколько я понимаю, для их перевозки трёх-четырёх сумок достаточно, а тут обоз.
- В любом случае, нужно взглянуть, кто это! Вдруг у них портальные камни есть, по сходной цене?
Оникс покосился на Эстениша: растерянность в его глазах напрягала больше, чем торжество. Словно этот медноволосый наглец уже где-то напортачил и сам испугался содеянного. «А если так? Если он пользуется своим даром интуитивно и предсказать результат его колдовства невозможно? Терпеть таких не могу. От них одни неприятности! Клешни нефас! Мы точно обречены…» Пессимистичные мысли подхлестнули интуицию, и она истошно заголосила: «Опасность! Опасность!» Впрочем, к опасностям фантошу было не привыкать, из них его жизнь почти целиком и состояла. С успехом сохраняя невозмутимую мину на лице, он оглядел федералов, на автомате погладил Гедерику по хрупкому плечику и предложил:
- Давайте я на разведку схожу.
- Вот ещё! – Найлин фыркнул. – Это наша с Йолем обязанность. Нас, между прочим, этому обучали. И ни кто-нибудь хлыщ в балахоне, а сам знаменитый Тарго!
- Плохой из него учитель, если не смог втолковать тебе первое правило разведчика: держи язык за зубами, - с нахальной усмешкой парировал Оникс и, проигнорировав вспыхнувший убийственным огнём взгляд гнома, посмотрел на родича: - Ты отпустишь меня?

Вопрос, заданный в лоб, был абсолютно беспроигрышным вариантом. Прекрасно осознавая, что творится сейчас в душе Йолинеля, фантош уверенно ждал положительного ответа, и тот не замедлил последовать.
- Конечно. – Эльфийский принц предупреждающе зыркнул на напарника и с отеческой благожелательностью добавил: - Только, пожалуйста, будь осторожен. Не рискуй напрасно.
- Разумеется.
- Оникс, – прошептала Гедерика и судорожно сцепила руки на животе возлюбленного. – Не уходи. Пожалуйста!
Фантош осторожно разжал тонкие пальчики девушки, соскользнул со спины Глянца на землю и улыбнулся:
- Всё будет хорошо, Геда. Я только одним глазком взгляну, кто это, и сразу же вернусь. Обещаю.
Гедерика кивнула, и Оникс зашагал прочь, размышляя, как так получилось, что всего за пару часов они с ликанкой стали походить на трепетных влюблённых. Правда, развить тему не вышло. За спиной прозвучал ворчливый голос Найлина: «И что это было, Йоль? Как ты можешь перекладывать наши обязанности на этого сопляка?»
- Этот сопляк, как ты выразился, фантош!
- Вот именно! И ты, как его хамир, можешь командовать…
- Не зли меня, Най!
- Мне не нравится, что он разгуливает по лесу в одиночестве. Мало ли что.
- Это не обсуждается!
- Это почему это?
Ответа родича Оникс слушать не стал, и без того было ясно – напарники затеяли очередную перепалку. «Ведут себя как малые дети! Такое впечатление, что это их первое задание. А ещё утверждают, что Тарго лучший из лучших. Оказывается и на старуху бывает проруха: выбирать учеников великий и легендарный совсем не умеет. И эти двое – яркое тому подтверждение». Оникс беззвучно хмыкнул, перешёл на бег и, проскочив сквозь заросли боярышника, углубился в лес. Он спешил, ибо ни секунды не сомневался, что с такими шумными спутниками, их пребывание рядом с обозом долго незамеченным не останется. Короткий взгляд на небо, и фантош поморщился: солнце стояло в зените. Для разведки время не лучшее. Да ещё и лес редкий, слишком хорошая видимость. А прибегать к заклинаниям не зная, с кем имеешь дело – откровенная глупость.
Вздохнул и побежал быстрее, стремясь как можно дальше уйти от места, где спорили его нерадивые спутники. Минут пятнадцать-двадцать ничего подозрительного не наблюдалось. Лес и лес, только слишком тихий для полуденного часа. Ни птиц, ни зверья не слышно, будто повымерло всё. И быки больше не мычали. «Может, и правда, порталом обоз ушёл?» - подумал фантош и метнулся к ближайшим кустам: вдалеке между деревьями мелькнула какая-то тень. Оникс плашмя рухнул на землю и затаился, обострив слух до предела. В трёх десятках метрах от него крадучись двигались несколько существ. Сколько именно, определить было затруднительно - существа умело маскировались. Едва уловимое дыхание, мягкая бесшумная поступь. Если б не чуткий эльфийский слух, фантош их и не заметил бы.
«Да кто ж это?»
Рядом послышался шорох, и Оникс дёрнулся, как от удара. «Не может быть! Как я мог пропустить?» Он ужом скользнул под куст, затаил дыхание в надежде остаться незамеченным, и в то же мгновение в двух шага от него возникла невысокая стройная фигура с ног до пят закутанная в жёлтые одежды.
«Жрицы?!» Оникс одним махом «натянул» на себя заклинание невидимости, но помогло оно мало, ибо секунду-другую спустя к женщине присоединился пёс. Огромный, с длинной белоснежной шерстью, словно присыпанной на концах золотой пыльцой и аж потрескивающей от переизбытка магической силы.
- Ты что-то слышал, Пило?- низким грудным голосом спросила солнцепоклонница, и собака согласно кивнула.
Именно этот кивок окончательно убедил фантоша, что это не сон, и перед ним самый что ни на есть настоящий фамильяр. «А ведь считается, что в Иртане давно уже не прибегают к подобному колдовству». Но тут пёс повернул лобастую морду, и фантош забыл как дышать. На него смотрели дымчато-синие, лишённые даже намёка на радужку глаза. Только чёрные, подрагивающие точки в центре глазницы указывали на то, что существо не слепое. И Оникс отлично знал, кому принадлежат эти синие, подёрнутые туманом глаза, потому что был одним из немногих эльфов, кому довелось встречать на своём жизненном пути фей! Прекрасных крохотных созданий с чистой светлой душой и огромным магическим даром. Древняя, как сама вечность, раса, когда-то многочисленная, но много веков назад покинувшая Иртан в поисках нового юного мира. За исключением нескольких семейств, не пожелавших оставлять родные пенаты. Впрочем, вряд ли кто мог похвастаться знакомством с ними, феи всегда жили замкнуто, сосредоточенные друг на друге и внутренних проблемах клана. Никакой торговли, ни единого смешанного брака. А после того, как основная масса маленького народца ушла из Иртана, оставшиеся предпочли затеряться в отдалённых землях Федерации или вовсе перебраться на другой материк. Но раз в два-три десятилетия кто-то из фей приходил на окраину Великого леса, чтобы получить благословение и совет, ведь также как и эльфы они были его детьми.
Оникс плотно сжал губы, подавив рвущийся из груди горестный вздох, и склонил голову в скорбном поклоне. А что ещё, кроме соболезнований, он мог предложить мёртвой фее, душа которой томилась в заточении. В собственном фамильяре! «Пусть тот, кто сотворил такое, сдохнет в жутких мучениях! – мысленно прошипел фантош и, стиснув кулаки, вперил ненавидящий взгляд в занавешенное жёлтой тканью лицо. Ярость, кипевшая в душе, обострила восприятие, и он увидел толстую кроваво-красную нить, что тянулась от виска солнцепоклонницы и двойным витком охватывала шею фамильяра. - Как такое возможно?! Как рука-то поднялась?..»
Собака меж тем слегка повела ушами, втянула ноздрями воздух и сделала маленький шажок по направлению к фантошу.
«Эльф?»
«Фея?»
- Кто здесь, Пило? – настойчиво спросила жрица. Она нервничала и, как заведённая, сканировала пространство вокруг себя, однако обнаружить мага-невидимку не могла.
Оникс беззвучно поднялся, приняв сидячее положение. Бежать – бесполезно, малейший шум, и солнцепоклонница легко определит его местонахождение. И, без сомнения, нанесёт удар. «А ведь она не одна… - Эльф глянул по сторонам, но никого не заметил. – Значит, уже прошли. Они всё ближе и ближе к Йолю и остальным. Времени почти не осталось… - Фантош вновь посмотрел на белоснежного пса, который, казалось, о чём-то напряжённо размышлял, и тихо попросил: - Отпусти меня».
- Пило! Что ты застыл как статуя? Я в последний раз спрашиваю: здесь есть кто-нибудь?
Сердце эльфа сжалось от болезненной жалости: нить-поводок запульсировала, натянулась, и на белоснежной шерсти блеснули рубиновые капли. Дымчато-синие глаза на миг прикрылись, а потом вновь нашли лицо Оникса.
«Не в моей власти отпустить тебя, мальчик. Прости…»
«И ты прости меня, фея», - буквально кожей ощущая, как растворяются в вечности секунды, прошептал эльф и единым слитным движением поднялся на ноги. Чувства и сомнения умерли – тренированное тело действовало само по себе, ведомое непреложным инстинктом – во что бы то ни стало защитить хамира, которому угрожала смертельная опасность. В руке блеснул световой кинжал. Прыжок – и лезвие с хлюпом вошло в горло жрицы. По самую рукоять. Но, пожалуй, впервые в жизни Ониксу было наплевать на то, что он сделал. Смерть солнцепоклонницы не коснулась его сердца. Выдернув кинжал, фантош толкнул бездыханное тело на землю и даже не посмотрел на него. Взгляд намертво приковал к себе умирающий пёс. Дымка в синих глазах приобрела серебристый оттенок, белоснежная шкура утратила золотистый блеск, поблекла и стала полупрозрачной – фамильяр исчезал, и вместе с ним растворялась в небытие израненная душа феи.
«Беги… Помоги… Есть другие…»
Оникс сорвался с места и чёрной молнией заскользил между деревьями. Только сверхскорость могла позволить ему ускользнуть от чутья фамильяров. И он всё ускорялся и ускорялся. Тёмный метеор, беспощадный и смертоносный, проносился по лесу, оставляя за собой трупы жриц и их помощников – фамильяров с душами магов. Не все узники хотели умирать, пару раз в спину фантошу неслись проклятья, но слов благодарности всё же звучало больше. Но Ониксу было всё равно: он торопился покончить с врагами, чтобы те не успели встретиться с хамиром. «В случае крайней опасности фантош должен отдаться на волю инстинктов, ибо все, что нужно, вложено в него мастером и подмастерьями», - вдалбливали ему в Геббинате, и истинность этого постулата с успехом подтверждалась сейчас на практике.
Восьмерых жриц, что жёлтыми призраками крались с разных сторон к его спутникам, фантош уничтожил минут за пять, но этого разгорячившемуся рассудку показалось мало, и, дабы устранить опасность раз и навсегда, Оникс стрелой понёсся к обозу. Двести, триста метров, и вот уже чёрные сапоги едва касаются травы - фантош фактически летит над холодной весенней землей. Деревья слились в размытую полосу, звуки - в визгливую какофонию, а на краю сознания зазвучала мелодия Великого леса. Тихая и тревожная, словно предупреждающая: «Ты должен остановиться, нельзя терять связь с реальностью».
Но разве мог воспитанник Геббината отступить, если сущность его – защищать, оберегать, служить? И Оникс мчался сквозь лес, как хищник, втягивая ноздрями воздух и сжимая в ладонях рукояти магических клинков. Ворвался на поляну, где жрицы и их слуги устраивались на привал, и, не сбавляя скорости, ринулся в атаку. Если бы сейчас Кальсом увидел своего ученика, он бы возгордился, ибо Оникс в эту минуту походил на разъярённого бога войны - совершенного убийцу, не знающего ни сомнений, ни сострадания, действующего чётко и точно. Ни единой заминки, ни единого лишнего движения - каждый удар отправлял за грань чью-то жизнь. Жрицы Солнца даже маломальского сопротивления оказать не сумели. Минута – и все они мертвы. Как и их слуги.
Замолчало последнее человеческое сердце, и Оникс застыл на месте, тяжело дыша и неотрывно глядя на световые клинки, на острие которых дрожали тёмно-красные капли. Чувство опасности схлынуло, точно морская вода во время отлива, и ему на смену пришли горечь и опустошение. Нет, фантош не жалел о том, что сделал. Он ни на секунду не сомневался, что поступил правильно. «Если бы я не убил их, они убили бы нас. Или того хуже – доставили бы в свой Орден. Не знаю, что бы они сделали с Йолем, Наем и Эстенишем, но нам с Гедой точно бы не поздоровилось. Её бы убили либо вернули Дигнару, а меня точно пустили б на опыты. Боюсь, участь фей показалась бы мне вселенской благодатью».
Но вот то, как он расправился с желтушницами, заставило Оникса поёжиться. Одно дело слышать о своих невероятных способностях от мастера и подмастерьев и совершенно другое столкнуться с этим вживую. «Похоже, я и сам до конца не знаю, на что способен. Жутковато…» Фантош вздохнул полной грудью и поморщился: запах крови буквально пропитал воздух. Окинув беглым взглядом поляну, эльф решил, что его спутникам не стоит видеть последствия устроенной им резни.
- Не желаю никому ничего объяснять!
Но, прежде чем уничтожать улики, нужно было кое-что проверить. «Если Эстениш действительно изменяющий, я получу то, зачем явился», - сказал сам себе Оникс и, перешагивая через обезглавленные тела, направился к повозкам. Сдёрнул грубую ткань, укрывавшую груз, и с недоумением уставился на ряды больших деревянных ящиков. Гладко струганные доски, медная окантовка по углам, резные накидные замки из серого металла. Пальцы эльфа легли на защёлку. Магический импульс, и замок рассыпался в прах. А следом пропала крышка, явив взору кучу древесных опилок. Оникс придвинулся ближе, с подозрением оглядел ящик и осторожно погрузил руку в опилки. Почти сразу он натолкнулся на что-то твёрдое и извлёк на свет кусок бесцветного минерала, обточенный в форме яйца. Сквозь матовые стенки пробивалось бледное зеленоватое сияние. Тёплое и такое нежное, что у фантоша защемило сердце. Сам не понимая, что делает, он поднёс «яйцо» к лицу и прижал к щеке.
«Эльф… помоги…» - прозвучало в сознании.
- О, нет!
Оникс отдёрнул руку и с ужасом уставился на хрустальную темницу, в которую была заключена душа живого существа. Перед внутренним взором встала совсем юная сильфа: хрупкая воздушная фигурка, открытое лицо с тонкими правильными чертами, длинные волосы цвета морской волны.
- Сволочи! Да как вас земля носит?! – Оникс бережно опустил «яйцо» в опилки, тяжёлым взглядом прошёлся по ящикам, коих в телеге было не меньше двух десятков, и ринулся к следующей телеге.
Сорвал брезент и застонал от бессилья: снова ящики, снова чьи-то оборванные жизни. Сорвав одну из крышек, фантош выхватил из опилок хрустальное «яйцо» и вгляделся в матовую поверхность. На этот раз перед ним был человек, молодой крестьянин с тёмными коротко стрижеными волосами и рыжеватой аккуратной бородкой. И снова призрачный голос взывает о помощи.
- Вы понимаете, о чём просите?! – вскричал фантош и полубезумным взглядом обвёл пять выстроенных друг за другом телег.
Его крик точно пробудил от спячки вялых, безразличных ко всему быков. Мускулистые ноги с тяжёлыми, мощными копытами ударили по земле, а из широких глоток вырвалось низкое гортанное мычание. Первая из телег дрогнула и покатилась вперёд, что в планы Оникса точно не входило. Как и убийство безмозглой скотины. Одним заклинанием он уничтожил сбрую, а другим – отправил быков искать ближайшее человеческое жильё. И тут же забыл об их существовании. Да и что думать о каких-то быках, когда перед тобой десятки пленённых душ.
Оникс болезненно скривился, а потом решительно взмахнул руками, разом уничтожая покровы и крышки ящиков. Следующий взмах, и в воздух взмыла сотня кристаллов, наполняя воздух благостным изумрудным свечением. В сознании фантоша скорбным калейдоскопом закружились лица людей и нелюдей, убитых жрицами Солнца.
- Зачем?
Но мертвецы не знали ответа на его вопрос. Они лишь с грустью смотрели на Оникса и молили о свободе.
И эльф не смог отказать. Опустил голову, ибо душа его разрывалась от жалости, и зашептал заклинание. Но не одно из тех, что за пятнадцать лет неволи изучил в Геббинате, а то, что напевал ему сейчас Великий лес. «Я недостоин», - возникла нежданно мысль, но Оникс отринул её и смиренно отдался на волю магии своего народа. Мелодия Леса зазвучала громче, тело стало лёгким, как пушинка. Ониксу казалось, что он плывёт по небу, возлежа и мягко покачиваясь на огромном пушистом облаке. Ласково пригревали солнечные лучи, игривый ветерок путался в распущенных золотисто-каштановых волосах, забирался под кожаные одежды, остужал кожу, заставляя забыть обо всех тревогах и жизненных перипетиях. Забыть о том, кем он стал…
Внезапный хлопок вырвал фантоша из пленительной неги и швырнул на землю. Мелодия Леса смолкла, оставив после себя ощущение утраты и опустошенности. И лёгкую дезориентацию. В первые несколько секунд Оникс никак не мог сообразить, где он и что здесь делает. Но потом сознание прояснилось, воспоминания вернулись и заставили взлететь на ноги. С глухим шорохом посыпались мелкие осколки: оказалось, что Оникс почти целиком засыпан ими. Матовое крошево – вот и всё, что осталось от варварского колдовства жриц Солнца. Что же касательно их самих… Эльф развернулся, с ненавистью оглядел обезглавленные, изрезанные трупы желтушниц, и слова заклинания, больше похожие на проклятье, сорвались с его губ.
«Если бы я мог, то воскресил бы вас. Чтобы убить снова!» - зло подумал фантош, наблюдая, как красно-чёрное пламя охватывает тела и точно разъедает их. Медленно и неотвратимо трупы растворялись в воздухе, исчезала и пролитая на землю кровь – магическое пламя уничтожало любые улики, говорившие о случившимся на поляне.
Оникс удовлетворённо кивнул и занялся собой: привёл в порядок одежду, волосы, стёр с лица и рук кровяные брызги и грязь, чтобы явиться на глаза родича-хамира в безупречном состоянии. Дождался, когда очищающее пламя потухнет, и шагнул к телегам. Прежде чем уничтожать их, необходимо было проверить, не везли ли жрицы портальных камней. Камней фантош не чувствовал, хотя и должен был, но поискать всё же решился: уж больно хотелось отыскать подтверждение тому, что история с обозом не случайность, а требование изменяющего, предъявленное судьбе.
В первой телеге, кроме опилок и хрустального крошева, ничего не обнаружилось, и эльф направился было ко второй, но был остановлен требовательным голосом:
- Что здесь происходит? Что ты натворил, Оникс?
Вдоль позвоночника будто нагайкой прошлись, и фантош обернулся: синие глаза хамира пылали негодованием. Из-за плеча Йолинеля выглядывал чем-то напуганный Эстениш, справа стоял Найлин, мрачный и суровый, точно каменный дракон, слева – Гедерика, взгляд которой выражал бурю эмоций: волнение, восхищение, укоризну и… страх.
«Что происходит?» - растерялся Оникс и мысленно выругался, услышав ответ.
- Мы нашли в лесу трупы.
- Много трупов, - поддержал напарника Найлин, не сводя угрюмого взгляда с фантоша. – И половина из них – жрицы.
«Бейговы крылья! Совсем о них забыл!» Фантош раздражённо тряхнул головой, отчего туго заплетённая коса слетела с плеча и повисла вдоль спины, и с явной неохотой произнёс:
- Они собирались напасть. Видимо, посчитали нас шпионами.
- Это же жрицы! Вестницы Солнца! – Гедерика шагнула к возлюбленному, вскинула руки и тут же уронила их в бессилии. – Они радеют за добро и справедливость, как наивысшую благодать Иртана! Они бы никогда…
- Может, пора уже прекратить жить иллюзиями? – перебил её фантош. Он не хотел быть грубым, но стоило девушке заступиться за желтушниц, перед мысленным взором всплыла белоснежная морда фамильяра с печальными, исполненными обречённости и муки глазами. – Твои хвалёные жрицы - двуличные, безжалостные твари!
- Оникс?!
- Если бы только знала…
- Покажи! – потребовал Йоль.
Оникс поджал губы: он не ожидал, что родич так быстро откажется от своего обещания. Но приказ прозвучал, и его нужно было выполнять. «Хотя, выполнить его можно по-разному», - едко усмехнулся про себя фантош. Он ещё не отошёл от пережитого кошмара, и жгучая злоба на жриц, занимающихся изуверскими экспериментами над живыми существами (не хуже Кальсома с подмастерьями), кипела в душе, ища выход. И чтобы пресечь неприятный разговор, а, заодно, показать некоторым слишком наивным особам, что женщины, носящие жёлтые солнечные одежды, отнюдь не милые добрые тётушки, Оникс продемонстрировал свои воспоминания всем желающим, включая приблуду-развозчика.
Демонстрация произвела на зрителей неизгладимое впечатление. Йоль и Най, раздавленные страшным открытием, угрюмо смотрели куда-то вдаль. Гедерика отвернулась и сдавленно рыдала, вцепившись зубами в запястье. Эстениш морщился и кусал губу, его взгляд перебегал с Оникса на развороченные телеги, скользил по хрустальному крошеву, снежным покровом устилавшему землю, и вновь возвращался к ушастому воспитаннику Кальсома, а губы беззвучно шевелились.
«Уж не перестарался ли я?» - с сомнением глядя на картину «Всеобщая скорбь», подумал Оникс и направился было к Гедерике, перед которой единственно чувствовал себя виноватым, но остановился и обескуражено уставился на заговорившего вдруг бершанца. Кто мог предположить, что тот очухается первым, да ещё так быстро?
- Это конечно всё безумно трагично, - на удивление спокойно и рассудительно произнёс Эстениш, - но ты, Оникс, уже помог этим несчастным и даже нанёс Ордену Солнца ощутимый удар, уничтожив столько адепток и их несчастных слуг. Так, может, стоит двигаться дальше? Мы же хотим помочь господину Перту? Нужно выстроить портал и…
- Здесь нет портальных камней! – сухо отрезал фантош.
- Как нет? – Эсти кинулся к ближайшей телеге, взобрался на неё и начал с остервенением копаться в опилках и обломках ящиков. – Они должны быть! Должны!
Оникс моментально оказался рядом. Опёрся ладонями о деревянный борт и с любопытством посмотрел в раскрасневшееся лицо развозчика:
- Откуда ты знаешь? Ты же не маг или я ошибаюсь?
Эстениш присел на корточки, отбросил какую-то железку, что держал в руках, и злым шепотом проговорил:
- Да какой я маг? Невезучий я, неприятности к себе притягиваю, ясно? Ты, кстати, это на собственной шкуре сегодня испробовал.
Оникс виртуозно изобразил удивление:
- В смысле?
- Я сказал, что попасть в Исанту для нас очень важно, а когда рядом со мной звучит слово «важно» начинаются всякие неприятности, так что твоё столкновение со жрицами – моя заслуга.
- Чувствуешь себя виноватым?
- Немного. - Эстениш кивнул и, покосившись на федералов и плачущую Гедерику, спросил: - Ты им расскажешь?
- А стоит?
- По мне – нет, а ты поступай как знаешь.
- Я подумаю. – Оникс задумчиво оглядел содержимое телеги. – Ты действительно уверен, что портальные камни где-то здесь?
- Ну… если учесть, что «важно» произнёс я, а не кто-то другой, то не слишком. Но я надеюсь.
Эстениш опустил голову и вновь принялся ворошить опилки. Оникс же обвёл взглядом другие телеги. «Раз он и в самом деле изменяющий, стоит проверить. Но сначала Геда!» Фантош стремительно приблизился к девушке, обнял её за плечи и прошептал:
- Мир жесток и не настолько прекрасен, как ты верила, но рядом с тобой друзья, готовые оберегать и защищать тебя, а это не так мало. Не плачь, пожалуйста, хорошо?
Гедерика подняла голову и с надеждой взглянула на Оникса. Она ждала продолжения, ждала признания в любви, которое навсегда связало бы их как пару, но эльф молчал. Откровенно говоря, для фантоша слова мало что значили, если ситуация требовала, он мог наговорить что угодно и кому угодно. Так учил его мастер, день за днём вдалбливая: «Для достижения результата все средства хороши». Однако играть на чувствах наивной влюбленной девчонки Ониксу претило. «Но как объяснить, что фантоши не созданы для семейной жизни. Мы телохранители, убийцы. При всей своей шуарской крови, ты достойна кого-то лучше, чем я. Я - порождение больной фантазии Кальсома, а не герой-любовник. Мой удел – месть!.. Но как объяснить это тебе, милая?»
- Нашёл!
Звонкий радостный вопль бершанца, вывел федералов из ступора, а Гедерику заставил вздрогнуть и обернуться. Эстениш в полный рост стоял на телеге и держал в вытянутой руке серый кожаный мешок. «Сумка-хранитель? Так вот почему я не чувствовал портальных камней», - флегматично отметил фантош и посмотрел на Геду. Момент был упущен, необходимость в признаниях отпала, однако облегчения Оникс не испытал, напротив, в душу закралось ощущение, что, промолчав, он обманул самого себя…

Узкий пустой заулок, едва освещённый магическими фонарями, стал для Оникса желанным подарком. Вырвавшись из шумной многоликой толпы, он медленно прошёл по гладкой, отполированной сотнями тысяч ног булыжной мостовой, остановился возле высокого двухэтажного дома, давно пустующего, с тёмными провалами окон и островками мха на растрескавшихся каменных подоконниках, и устало привалился к стене. Пронырливый ночной ветер тотчас забрался под одежду, вынудив эльфа поёжиться и плотнее закутаться в чёрный короткий плащ.
- Этот день меня точно доконает, - прошептал он и устало прикрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение отрешиться от навязчивых мыслей.
Не получилось. Разум раз за разом прокручивал события, приведшие Оникса в этот забытый богами тупик на окраине Исанты.
- С самого начала знал, что мы затеяли авантюру, но вместо того чтобы отговорить хамира помогал ему! Идиот! На меня, наверное, помутнение нашло, не иначе. Ладно Йоль с Наем, им Тарго переплюнуть не терпится. Доказать, что они супер-пупер-разведчики. Но я-то, я? И ведь понимал, что скорее на плаху угожу, чем отомщу – и всё равно с ними потащился. Надо было идти одному, убедить их остаться в гостинице и идти. Хотя… остались бы они, как же. Держи карман шире!
Фантош поморщился, вспомнив, с каким энтузиазмом он сам и его спутники обсуждали за обедом поход в Тират. «Да… Горячая еда и спокойная обстановка напрочь лишают чувства самосохранения. О чём мы только думали? Точно помутнение нашло. И всё из-за бершанца!»
Мешок-хранитель, обнаруженный Эстенишем, оказался редким даром судьбы. Не воспользоваться ситуацией было грешно, и маленький отряд отправился в Шильган, большой торговый город на юго-западе Ликаны. Четырьмя порталами! Три из них пришлось выстраивать в Бершанском лесу, где магические силовые линии были слабыми и нестабильными. В Шильгане, сбыв первому попавшемуся скупщику часть портальных камней и получив за них два увесистых кошелька с тиратскими и лианскими монетами, компания отправились на базар, покупать всё необходимое для поездки в сатрапию: тиратсткую одежду, обувь и всякие дорожные мелочи, необходимые для маскировки. Оставалось лишь придумать легенду и запастись полновесными личинами, отводящими взгляды магов. Легенду сочинили за обедом на небольшом, но весьма приличном постоялом дворе, а «маскарадом» занялся фантош, благо с подобного рода заклинаниями он справлялся на раз, даже лучше разведчиков-федералов.
Ближе к вечеру сытые, отдохнувшие путешественники покинули гостеприимный Шильган через южные ворота и неспешно двинулись по широкому тракту, провожаемые недоумёнными взглядами стражников, ибо были единственными, кому пришло в голову покинуть город на ночь глядя. Ехали всадники не долго, через три-четыре километра свернули на просёлочную дорогу и, скрывшись от любопытных глаз, остановились в маленькой осиновой роще. Переоделись. Оникс повесил на шеи спутникам амулеты-личины, а потом вместе с Йолинелем выстроил портал в Тират.
- О чём я только думал? – сквозь зубы процедил фантош, невидящими глазами обвёл мрачный заулок и, прислонившись затылком к холодной каменной стене, устремил затуманенный воспоминаниями взгляд к ясному звёздному небу. – Нужно было оставить в Ликане хотя бы Гедерику. А теперь? Что делать теперь? Будет чудом, если нам удастся выбраться из Тирата живыми.
И попенять было не на кого. Доселе не подводившая его интуиция промолчала - даже не намекнула на опасность. Да и прибытие в Исанту прошло без сучка и задоринки. Портал привёл путешественников в полусгоревший охотничий дом, который пострадал во время одной из пьяных вылазок Дигнара. «Яркий тогда выдался пикничок!» - усмехнулся про себя фантош и покачал головой, пытаясь прогнать воспоминания о бушующем в алкогольном дурмане наследнике, направо и налево раздающем бессмысленные, агрессивные приказы. Хохот, визги, крики на миг оглушили фантоша, а перед мысленным взором полыхнуло оранжево-красное пламя, ослепительным фонтаном ударившее в небо и опавшее на траву пушистыми хлопьями серого пепла… Разгромленный дом с обгорелыми стенами так и остался стоять в лесной чаще. Наследник предпочёл выстроить новый – каменный, куда и перебрались егеря и слуги, которым повезло выжить той безумной ночью.
- Вот бы и нам немного везенья. – Оникс провел ладонью по лицу, вздрогнул, когда мягкая кожа геба опалила холодом кожу, и втянул ноздрями тяжёлый воздух столичного закоулка – влажный, кислый, мёртвый. – Нужно спешить, пока не объявили траур. А то городские ворота запечатают, и мы окажемся в ловушке. Нужно уйти до рассвета, - едва слышно произнёс фантош, но вопреки собственным словам не тронулся с места: красочные картины недавних событий затягивали как болотная топь, а мозг метался в поисках ответа на вопрос, что делать дальше.
Из охотничьего дома маленький отряд прямиком направился в столицу, благо до неё было рукой подать. Галопом доскакали до главного тракта, а дальше поехали чинно и мирно, как самая что ни наесть настоящая тиратская семья. Впереди Найлин в образе пожилого, сгорбленно под тяжестью лет аристократа в изумительном шёлковом камзоле и широкополой шляпе поверх пышных седых волос. Следом – Йолинель. Выглядел эльф как человеческий юноша весьма приятной наружности: короткие светлые волосы, правильное лицо с прямым носом и полными чувственными губами. Впрочем, стараниями фантоша, на новое лицо эльфийского принца никто внимания не обращал, взгляды приковывали лиловый камзол с невероятным количеством золотистых пуговиц на груди и отворотах рукавов, багрово-красные штаны и золотой короткий плащ, полы которого были небрежно откинуты за спину. Чуть позади Йоля ехала Гедерика - симпатичная молодая женщина в белом атласном платье, расшитом алыми маками, слегка зауженном в талии и расходящемся книзу бесчисленным множеством складок. Светло-каштановые волосы «тиратской дамы» были заплетены в причудливую косу и перевиты нитями речного жемчуга, а на макушке красовалась золотая шляпка с длинным снежно-белым пером. Замыкали маленькую процессию Эстениш и Оникс - слуги в ладных тёмно-коричневых костюмах и круглых шапках, украшенных зеленоватыми брошами с серебряными, изящно сплетенными между собой буквами - вензелем хозяев.
Фантош немного нервничал: в отличие от большинства тиратцев, он был прекрасно осведомлён о том, что, вопреки лозунгу «Тират против магии!», в подчинении у начальника городской стражи имелся тайный отряд, отслеживающий магов и магические артефакты, в том числе амулеты-личины. Но опасения оказались напрасными – въезд в Исанту прошёл практически идеально. Единственным, кто ненадолго привлёк внимание стражников, оказался Эстениш. Прямо перед воротами он вдруг разнервничался, стал крутиться в седле, взволнованно зыркая по сторонам, но, получив звонкую оплеуху, затих, и лишь изредка бросал недовольные взгляды на Оникса, которому на это было наплевать. Дождавшись повелительного жеста Найлина, фантош заплатил пошлину, и путешественники вступили в город. Далеко забираться не стали, немного проехали по главной улице, стрелой пересекавшей город, выбрали маленькую скромную гостиницу со свежеокрашенным фасадом и звучным названием «Кубок сатрапа», в ней и остановились. Сняли верхний этаж целиком и заказали ужин. Фантош, правда, дожидаться еды не стал, сменил наряд слуги на привычные чёрные одежды, превратил шапку в кожаный геб и, подойдя к окну, цепким взглядом оглядел задний двор.
- Будь осторожен, - прозвучал за его спиной нежный шепоток.
Оникс обернулся и вздрогнул от неожиданности: расхрабрившаяся ликанка при всей честной компании чмокнула его в губы.
- Геда… - только и смог выдавить фантош. Он откровенно не знал, что сказать. Не целовать же девчонку в ответ, в самом деле?
Гедерика же зарделась и опрометью кинулась в соседнюю комнату. Оникс проводил её напряжённым взглядом, покосился на довольно ухмыляющихся Ная и Йоля, на застывшего с непроницаемым лицом Эстениша и нахлобучил на голову геб.
- Никуда не уходите, дождитесь меня, - бросил через плечо, распахнул окно и выпрыгнул в ночь.
Чёрной тенью промчался по улицам Исанты, благо никто не обращал на него внимания. Одни, потому что просто не видели за пеленой слабенького защитного заклятия, а те, кому магические способности позволяли увидеть, отводили глаза: засматриваться на чужую вещь, тем более такую дорогую, считалось в Тирате верхом неприличия. «Между прочим, идеальное прикрытие для шпиона. Ведь априори считается, что никому из тиратцев в здравом уме и в голову не придёт напялить на себя нашу форму! А если напялит чужак? Правда, сами фантоши запросто раскусят врага и молчать не станут. Но и они не всесильны. Если постараться, провернуть такое всё-таки можно. Я бы точно рискнул! Эх, не о том ты думаешь, Оникс. Лучше внимательно по сторонам смотри. Попадёшься на глаза Дигнару – пиши пропало!..»
Оникс обвёл заулок ненавидящим взглядом, приглушённо рыкнул и сквозь зубы процедил:
- Дигнар, Дигнар, и как тебя угораздило сдохнуть именно сейчас? Теперь папаша твой медлить не станет – не сегодня-завтра бросит войска на Картр, а тебя на щите понесёт, как лучшее свидетельство гибельного влияния магии! Ликанцев вперёд погонят – на мясо, а следом – элитные тиратские части и фантоши… Великий лес! Не допусти, чтобы Федерация пала! Не хочу, чтобы золотая мечта Кальсома сбылась, и мои родичи сгинули в стенах Геббината!.. Бейговы крылья! Сначала дурацкий союзный договор, теперь это… Как ты посмел сдохнуть, Дигнар?
Фантош несколько раз приложился затылком о студеную каменную стену, словно пытался выбить из сознания мысль о том, что его прежний хамир мёртв. Но выбить не удавалось. С той минуты, как он услышал тихое перешёптывание слуг, которые обсуждали внезапную гибель наследника, мир будто с ног на голову перевернулся. Конечно, Оникс сначала не поверил их болтовне и на свой страх и риск отправился в покои Дигнара. Каково же было его удивления, когда он обнаружил, что огромные покои наследника пусты. Ни слуг, ни горничных, ни фантошей. Приглушённый свет ламп и мрачная, тревожная тишина, липкой вязкой жутью расползающейся по нервам.
Эльф на цыпочках прошёл по знакомым комнатам: гостиная, каминный зал, чайная комната, охотничья палата – и остановился перед дверями спальни. Стоял и смотрел на танцующих полуобнажённых девиц, искусно вырезанных мастерами на дубовых створах. Стройные тела, лёгкие, развивающиеся на ветру одежды, босые ступни, утопающие в траве. Сколько раз Оникс мечтал, как однажды войдёт в эти двери с кинжалом в руке и вонзит световое лезвие в горло ненавистному хамиру, навеки лишив его возможности отдавать приказы кому бы то ни было.
Ладони легли на позолоченные ручки, створы беззвучно разъехались в стороны, открыв глазам знакомую комнату, так и пышущую роскошью. Пушистые ковры, тяжёлые парчовые шторы, зеркала в драгоценных оправах, мебель из редких, уникальных пород дерева, золотая посуда. В центре – гигантских размеров кровать на высоких золотых ножках в форме львиных лап. На полу возле изножья дрых Эльмир, старый подслеповатый слуга. Держали его во дворце даже не из жалости, а из любопытства: говорили, что Эльмиру почти двести лет, и аристократы делали ставки, доживёт он до двухсотлетнего юбилея или нет.
Обойдя сопящего и причмокивающего во сне старика, фантош бесшумно приблизился к кровати. На красных как кровь покрывалах, затканных золотой и серебряной нитью, лежал Дигнар. Спокойное расслабленное лицо, скрещенные руки, прижимающие к животу церемониальный меч с тяжёлой витой рукоятью. Не в силах поверить в очевидное, Оникс взобрался на постель и цепким взглядом осмотрел мертвеца. Наследника помыли и переодели в парадные золотые одежды, усыпанные рубинами и бриллиантами, но одежды не стали помехой для взгляда фантоша. С кривой ухмылкой фантош рассмотрел подсохшую рану на груди Дигнара, которая и сейчас, по прошествии полусуток, фонтанировала остаточной магической энергией, и вздрогнул: он понял, кто сотворил смертельное заклинание, положившее конец хрупкому миру в Иртане. Он узнал бы эту ауру в любое время и в любом состоянии. Долгих пятнадцать лет изо дня в день Оникс находился рядом с этим магом – служил ему, учился у него, был его собственностью.
- Зачем?
Неосторожный возглас пробудил Эльмира. Старик распахнул глаза, повертел головой, но разглядеть в полумраке тёмную фигуру фантоша не смог. Тяжко вздохнул, громко посетовал на старость и нерадивых слуг, чьими стараниями дворец скоро будет кишеть крысами и мышами, и снова захрапел. Оникс же поспешил убраться из спальни: он увидел то, что хотел, и больше не собирался задерживаться рядом с мёртвым наследником, один вид которого заставлял его сожалеть об утраченной возможности отомстить за все издевательства и унижения. О Кальсоме, о мотивах, заставивших его убить наследника сатрапии, фантош старался не думать. И о том, какой дикой глупостью было соваться в Исанту!
Он ещё немного покружил по дворцу, подслушивая мысли и разговоры тиратцев, но все вокруг упорно, даже в мыслях, делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, а те глупцы, что рисковали обсуждать гибель наследника вслух, делали это в укромных местах, за наглухо закрытыми дверями. О Каломуше Перте не говорил и не думал никто. Фантош пожал плечами и отправился восвояси, вновь вернувшись к размышлениям о смерти Дигнара…
С одной стороны, Оникс был рад, что кретин, третировавший его полгода, мёртв, но с другой… «Я хотел убить его сам. Сам! Это несправедливо! - Эльфа затрясло от ярости. – Ты отнял у меня всё, мастер, даже такую малость! Но я всё равно отомщу! Ты умрёшь от моей руки! Клянусь! И порукой в том наши имена. Таар! Лине! Каен! Дале! Саан! Шуам! Ты заплатишь за их смерть, Кальсом, как и за то, что без спроса убил моего хамира!»
Оникс замер, точно пойманный с поличным вор, и затравленно оглядел сумрачный глухой заулок, в котором торчал уже битых полчаса.
- Это всего лишь привычка, - пробормотал он, оттолкнулся от стены и побрёл в сторону шумного проспекта, проклиная и собственный язык, и покойного Дигнара, и Кальсома, этот дурацкий город, где даже ночью кипела и бурлила жизнь. – Я просто привык к Дигнару, привык подчиняться ему. Поэтому и обязан был убить его сам! Чтобы очиститься, освободиться… Клешни нефас! Я не могу упустить Кальсома. Нужно во что бы то ни стало разорвать связь с Йолем и бросить вызов мастеру. Пусть лучше я умру сражаясь, чем оставлю нас неотомщёнными! И я, кажется, знаю, кто мне поможет в этом!
В травянисто-зелёных глазах вспыхнула бешеная надежда. Фантош сорвался с места и стремглав понёсся в сторону гостиницы. Влетел во двор, смазанной тенью скользнул за угол здания, ловко вскарабкался по стене и юркнул в приоткрытое окно номера.
- Наконец-то!
Гедерика вскочила с кресла, но приблизиться к возлюбленному не рискнула: Оникс сдёрнул геб и яростным взглядом обвёл комнату.
- Где он?
- Кто? – испуганно пискнула девушка.
Фантош не ответил. Сузив глаза, он шумно втянул ноздрями воздух и ринулся к дверям. Ногой распахнул створы и свирепым демоном ворвался в гостиную. Йоль, Най и Эстениш одновременно подняли головы, до того, как их потревожили, они сидели за столом и мирно беседовали, а теперь с недоумением смотрели на Оникса.
- Что-то случилось? – осторожно спросил Йолинель.
- Случилось, - кивнул фантош и в мановение ока оказался рядом с Эстенишем. Стащил испуганного бершанца со стула, впечатал спиной в стену, так что ноги бедняги задёргались сантиметрах в пятнадцати от пола, и прорычал: - Сейчас ты расскажешь мне всю правду, ублюдок! Всё, как на духу!
- Что тебе от меня надо? – придушенно взвизгнул Эсти и задёргался сильнее, скосив умоляющий взгляд на федералов.
Однако помощи не дождался. Йоль и Най, а также замершая в дверях Гедерика с изумлением таращились на юного эльфа, который с невероятной лёгкостью вытянутой рукой удерживал на весу медноволосого парня, а ведь тот весил столько же, сколько и он сам, если не больше.
- Ты знаешь, что мне надо. - В свободной руке фантоша вспыхнул световой клинок, и ослепительно-яркое лезвие прижалось к шее развозчика. - Хочешь жить – говори правду! У меня сегодня душа рвётся кого-нибудь прирезать, и, честное слово, я буду несказанно рад, если моей жертвой станешь ты! Лжец!

@темы: Фантош

---

О буйной фантазии.

Надо было тут на днях ребёнка с вокзала встречать. В четыре утра. Ну я, как сова, осознавая весь ужас сложившейся ситуации, ровно в десять часов вечера легла в постель, выключила свет и затаилась, в надежде таки поспать, хотя бы часов несколько. Лежала, лежала, решила овец посчитать. Представила себе красивую ровно стриженную полянку, в окружении декоративных кустов, маленький белоснежный заборчик, украшенный гирляндой мелких розовых цветочков. И запустила овец. Первые три-четыре прошли на ура: разбежались, прыгнули, удостоились номера и отправились восвояси. Но вот пятая оказалась какой-то нервной. Уши у неё подёргивались и взгляд по сторонам шнырял. Прыгнула, но уходить не захотела. Встала по ту сторону забора и смотрит на меня, подлая. А тут следующая на подходе. Робкая такая, застенчивая. Бочком, бочком к забору, а прыгнуть боится. Пришлось помогать. Дальше - хуже. Овцы как одна пошли недоделанные: то слишком жирные, не в состоянии перепрыгнуть через забор, то слишком бойкие, прыгают гады туда-сюда, то вообще оглашенные какие-то - стоят и орут белугами.
В общем, пришлось их пинками разогнать, и чапать на кухню - кофе пить. )))

@темы: За жизнь

---

Прочти свою сонету!

@темы: Тесты, гадания и прочая развлекаловка

---

Уже похолодало и наконец-то расцвело Дерево исполнения желаний. Это волшебное дерево, посадите его у себя и оно поможет Вам в поиске именно того ключика, который подойдет к замку, и позволит вашему заветному желанию исполниться.

Я тоже хочу такое дерево!

@темы: Разное

---

Фантош. Книга вторая.

Глава 15.
Двойник.

- Варглово дерьмо!!! – Найлин развернулся, сбросил с себя худощавого парня, что в буквальном смысле на него с неба свалился, и вскинул кулак, собираясь хорошенько проучить его. Чтобы впредь не смел сбивать порядочных гномов с ног, да так и замер, натолкнувшись на взволнованный взгляд знакомых травянисто-зелёных глаз: - Это что ещё за шутки?! Откуда ты взялся?! Оникс, у тебя есть брат?!
- Нет! И никогда не было! – сухо произнёс Оникс, подскочил к своему двойнику и вздёрнул его на ноги. – Так вот как Дигнар скрыл моё исчезновение. Что-то подобное я и предполагал. Кто ты такой?
- Эсти.
- Это многое объясняет.
Фантош язвительно усмехнулся и стал рассматривать наложенные на паренька заклинания, вкупе напоминавшие пирог из разновеликих, небрежно слепленных коржей. Не сразу, но ему удалось пробиться сквозь все слои «пирога» и увидеть истинное лицо своего двойника. Чуть простоватое, но довольно смазливое, что так нравится девушкам. Прямой нос; изумлённые голубые глаза, наполненные непонятной фантошу радостью, пухлые губы, растянутые в дружелюбной улыбке. Взгляд Оникса поднялся к всклокоченным волосам, что бойким костром пылали в лучах полуденного солнца, и в сознании всплыли тёмная бершанская улица, скупо освещённая одиноким фонарём, сломанная телега, понурая сонная лошадь и медноволосый парень, с дурацкой улыбкой взирающий на Гедерику.
- Откуда ты здесь взялся? – вопрос сорвался с губ сам собой, и Оникс поморщился, ибо терпеть не мог поспешных словоизлияний.
Теперь только тупой не понял бы, что они раньше встречались. Но, с другой стороны, скрывать шапочное знакомство с бершанцем, который даже не маг по сути, причины не было.
- Меня прислал Ангр. - Эстениш улыбнулся во все тридцать два зуба и осторожно постучал по запястью фантоша: - Ты не мог бы меня отпустить, ещё чуть-чуть и мне будет больно.
- Извини.
- Не извиняйся, Оникс. Это он должен просить прощение за то, что сваливается порядочным гномам на голову! – Кряхтя поднявшись с земли, Найлин отряхнул камзол и штаны, расправил и нахлобучил на макушку шляпу, подтянул жёлтый пояс и погрозил бершанцу кулаком: - В следующий раз, прежде чем прыгать в портал, подумай о том, что ждёт тебя по ту сторону. Я хотя бы мягкий. А если бы перед тобой оказалась стена?
- Бр-р…
- То-то же!
- Я первый раз, - доверительно сообщил Эстениш.
- Ясно, что первый, не то бы я тебе личико-то раскрасил. А так, шут с тобой, живи.
Гном махнул рукой и насмешливо фыркнул. Громкий звук заставил фантоша опомниться. Он наконец-то разжал пальцы, отпуская извозчика на свободу, и тот, одарив двойника благодарным кивком, шагнул к Гедерике.
- Здравствуйте, леди. Рад видеть Вас в добром здравии!
- Здравствуйте.
Геда ответила на приветствие машинально. Смотреть на двух Ониксов, отличавшихся друг от друга только одеждой, было до невероятного странно. Видеть сквозь личины девушка не умела, а если бы и умела, вряд ли вспомнила их с Эстенишем мимолётную встречу, слишком бурными и диким событиями оказались заполнены последние дни. «Мой Оникс – единственный!» Беспричинная ревность вспыхнула в юном сердечке, и Гедерика порывисто шагнула к возлюбленному. Её Оникс в кожаных одеждах фантоша выглядел растрёпанным и помятым, на его щеках красовались грязные серые мазки, оставленные могильной землёй. Он явно проигрывал своей чистой и опрятной копии, но именно в эту минуту Геда отчётливо поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не спутает своего эльфа с другим. Даже если б перед ней сейчас стояла сотня «Ониксов», она легко отыскала бы любимого. По упрямо поджатым губам, по вечно настороженному, недоверчивому взгляду, по тонкой наледи в глубине выразительных зелёных глаз.
Изящные пальчики сжали ладонь фантоша, и тот моментально обернулся. Тёплая, успокаивающая улыбка бальзамом пролилась на душу девушки, подушечка большого пальца закружила по тыльной стороне её ладони. «Это и есть счастье…»
«Прелестно, - мысленно усмехнулся Найлин. – Таким ты мне, Оникс, нравишься больше».
«Каким?».
«Живым, добрым, человеко… то есть шуаролюбивым. Выбирай, что хочешь. Сейчас ты (Слава властителям недр!) выглядишь настоящим!»
«Вот спасибо!»
«Не за что, парень».
«Может, найдёте другое время для обмена любезностями?» - вмешался Йолинель.
Для бедняги-принца появление второго Оникса стало ударом под дых. Как воплощение двойного укора. Он даже о навыках разведчика позабыл - не среагировал на падение-нападение на напарника. Стоял и оторопело глазел на ещё одного родича, с бухты-барахты свалившегося на него. Правда, после того как фантош поставил двойника на ноги, Йоль сообразил, что перед ним копия. Очень-очень хорошая копия, сделанная на редкость качественно и убедительно, ибо, как ни старался принц, обнаружить заклятие не смог. Знал, что оно есть, чувствовал его призрачную, едва уловимую ауру, но видеть не видел. Такое заклинание мог сотворить лишь сверхискусный мастер. И то, что «Оникс номер два» заявил, будто его прислал бейг, ничуть не успокоило. Скорее наоборот.
«Ангр определённо что-то задумал! Кто мог предположить, что он станет вмешиваться в политику Иртана? Бейги всегда держались особняком. Да что там говорить: мы всегда считали их дикими и ограниченными! Неужели мы ошибались? Или они стремительно эволюционируют? А что если Ангр крутится рядом с наследником сатрапа неслучайно? Налаживает контакт с людьми? Пытается заполучить союзников? Великий лес! Неужели бейги намерены прорвать барьер и нанести нам удар в спину?! - Тревожные мысли подлили масла в огонь, и Йолинель занервничал сильнее. – Оникс… Нужно во что бы то ни стало понять, какие цели преследует Ангр, принимая столь активное участие в истории с эльфом-фантошем. А ещё этот двойник!»
Йоль окинул Эсти хмурым взглядом:
- Так всё-таки, кто ты такой?
- Я? - Эстениш вздрогнул, словно его поймали на горячем, отвёл глаза от притягательно милого лица Гедерики и, чуть помешкав, ответил: - Я племянник госпожи Теверель Доро.
- Врёшь!
Глаза федерала сузились до двух злобных чёрточек, и Эсти попятился. Он-то надеялся, что имя «тётушки» расположит к нему новых знакомцев, ведь они были одной расы, а вышло наоборот. «И почему я не спросил бейга кого встречу здесь, кроме фантоша? Вот же дурак!» Отступать было некуда, но и признаваться во лжи Эстениш опасался. Сглотнул подступивший к горлу комок и выпалил:
- Можно подумать, Вы знаете всех племянников Тель!
Йоль рыкнул сквозь зубы. С каким удовольствием он сорвал бы с наглеца маску и взглянул в его настоящее лицо!
«Я могу помочь», - раздался в сознании голос фантоша, и принц, позабыв о том, что зарёкся не отдавать ему приказов, скомандовал:
«Действуй! - И тут же с недоумением взглянул на родича: - Ты видишь заклинание?»
«Конечно, ведь первоначальную версию создали фантоши».
Оникс сосредоточился, рассматривая спутанные нити заклинания: раз колдовство принадлежало коллегам, от их работы можно было ожидать любого подвоха. Но ничего подозрительного не обнаружил. Видимо, фантоши либо спешили, либо приказ не предусматривал выстраивания ловушек. «Как это похоже на Дигнара. Хотя не совсем…» - подумал эльф и задумчиво протянул:
- Удивительно, что ты до сих пор жив, медноволосый…
- Это почему это? – встрепенулся Эстениш.
- Не важно!
Оникс с силой рванул нити, и заклинание распалось. Личина стекла с бершанца как краска, смытая с холста потоком растворителя, и в ту же секунду Гедерика воскликнула:
- О, Солнце! Я тебя знаю! Это ты подарил нам пакет с изумительно-вкусными пирогами!
- Вы помните меня, леди Теригорн, как приятно… - со счастливой улыбкой проговорил бершанец и, закатив глаза, рухнул на землю.
- Слабак. – Оникс посмотрел на лежащего у его ног парня, как на кучку мусора, и, нежно приобняв Гедерику за талию, пояснил: - С ним всё в порядке, так что не стоит волноваться. Час-полтора - и он придёт в себя.
- Только этого не хватало! Я не собираюсь оставаться здесь и десяти минут! – возмутился Йолинель.
- Уже придумал, куда мы отправимся? – Гном оторвал любопытный взгляд от смазливого ликанца, пребывающего в глубоком обмороке, и с надеждой посмотрел на напарника. – Хочется верить, что твой разум прояснился и мы-таки двинемся в Картр!
- К проклятым Картр! Будем искать Каломуша Перта! Кстати, ты собирался ловить лошадей? Вот и лови! А я займусь этим типом.
Найлин неодобрительно покачал головой, но вступать в дискуссию с другом не стал. Лукаво подмигнул Гедерике, отчего та зарделась и смущённо улыбнулась, и зашагал к кусту акации, из-за которого не так давно выглядывал хвост Рудника.
«Ну вот, нахамил. Зачем спрашивается?» - огорчено глядя вслед напарнику, пробормотал Йолинель.
«Я не в обиде, - отозвался Найлин. – Давай, приводи паренька в чувство и поедем. Хоть за Кало, хоть за Тарго, хоть за бейговой бабкой. Только возьми себя, наконец, в руки. Хочу увидеть старого доброго Йоля, рационального и рассудительного, которого никто и ничто не может вывести из равновесия».
«Мне уже не верится, что когда-то я был таким».
«Был-был. И мне того Йоля ужасно не хватает».
«Мне тоже».
Йолинель невесело усмехнулся и склонился над бершанцем. Поводил руками над его бледным лицом, приподнял веко и несколько секунд внимательно изучал суженный зрачок и яркую синюю радужку.
- Если хотите, я мигом заставлю его очнуться, - услужливо предложил фантош, но эльф покачал головой:
- Не стоит. Магии с него на сегодня достаточно.
Он распахнул плащ, достал из внутреннего кармана платяной мешочек и насыпал на ладонь горстку жёлтоватой пыльцы. Сжал и разжал кулак, тряхнул рукой так, что пыльца золотистым дождём осыпалась на лицо бершанца и встал. Перевёл взгляд на фантоша, хотел что-то сказать, но передумал. Отвернулся и поискал глазами Ано. Эштенец, казалось, только и ждал молчаливого приглашения. Рысцой приблизился к спутнику, склонил голову ему на плечо и с подозрением покосился на Гедерику.
Оникс тоже взглянул на макушку ликанки: он знал, что эштенцы прекрасно чувствуют окружающих их существ и никогда не тревожатся без причины.
«Шуарская кровь весомая причина», - сухо заметил Йолинель, поглаживая жесткую шерсть на шее своего коня.
«Шуарская кровь? Так Найлин не шутил? – Оникс вспомнил, как в Доме Совета Гедерика швырнула его через всю комнату и распластала на стене, словно морскую звезду, и вздрогнул. – Так вот что это была за магия. Получается, эта милая, добрая и наивная девочка - монстр. Порождение тёмной иноземной магии, которое живо лишь до тех пор, пока не раскрыта его тайна. Но рано или поздно тайное станет явным, и начнётся охота. Её будут бояться и ненавидеть сильнее, чем боятся и ненавидят фантошей. А поняв, что в боевой магии она полный ноль, каждый иртанец сочтёт своим долгом перерезать ей горло. Геда… Выходит, мы похожи куда больше, чем можно было вообразить. - Фантош крепче прижал к себе девушку, уткнулся лицом в короткие черные волосы, и его, казалось бы, навеки замёрзшее сердце словно иглой кольнуло. – Но жалость, сострадание – слабость. Они ничем не помогут мне».
«Заблуждаешься, - тихо, с ноткой сочувствия произнёс Йолинель. – Жалость и сострадание не только делают нас лучше, но и помогают правильно расставить приоритеты».
«О чём ты?»
«Жизнь важнее мести, Оникс».
Фантош поднял голову и вперил взгляд в лицо хамира:
«Жизнь? Шуарская кровь – смертный приговор! У Геды никогда не будет нормальной жизни, как у её сверстниц. До последнего вздоха ей предстоит скрываться и трястись от каждого шороха. И вряд ли это продлиться долго, она плохой маг».
«Так помоги ей!»
«Это приказ, хамир?»
«Издеваешься?»
«Уточняю».
«Я не собираюсь отдавать приказы. Сам решай, как поступать и что выбирать!»
«Слушаюсь, хамир».
«Прекрати!»
«Не стоит отрицать очевидное, Ваше высочество. Связь делает нас неравными. Я - фантош, вы - мой…»
«Стоп! Хватит! Вернёмся к этому разговору позже. Сейчас я хочу кое-что узнать».
Йолинель посмотрел на бездыханного бершанца. В ту же минуту Эстениш громко чихнул и сел. Похлопал ресницами, оторопело покрутил головой и, столкнувшись взглядом со светловолосым эльфом, спросил:
- Что со мной? Я заболел?
- Нет. С тобой всё в порядке. А лёгкую слабость ты чувствуешь потому, что с тебя сняли личину. Знаешь, кто её наложил?
Эсти наморщил лоб, пытаясь припомнить, что произошло с того момента, как отец разбудил его и отправил в дом Совета, но воспоминания путались и разбегались, не желая складываться во что-то более-менее осмысленное.
- Не напрягайся. Скоро твой разум прояснится, и всё станет на свои места. Кстати, давай, наконец познакомимся. Меня зовут Йолинель Маро, но можешь называть меня просто Йоль. А как твое имя?
- Эсти. Эстениш Шагор. – Медноволосый извозчик вновь покрутил головой, сконфужено улыбнулся черноволосой девушке, отметив про себя, что она очень привлекательная, и остановил взгляд на юном эльфе в чёрных кожаных одеждах. – Опять ты? – Синие глаза вспыхнули удивлением, и разрозненные обрывки, беспорядочно скачущие в сознании, разом заняли свои места, явив Эсти весьма нерадостную картину: четвёрка мерзких магов, режущих, рвущих, перекраивающих его личность. И всё из-за побега одного ушастого телохранителя. – Всё из-за тебя, Оникс! Если б не ты, я бы сидел дома и в ус не дул!
- Так отправляйся домой, тебя никто не держит!
Фантош хотел добавить что-то ещё, но Йоль предупреждающе сжал его плечо. Повинуясь желанию хамира, Оникс замолчал, однако постарался придать лицу как можно более независимое выражение, ибо нечего всяким проходимцам знать, что у них здесь творится.
Йолинель между тем помог бершанцу встать на ноги. Заботливо отряхнул его замшевую куртку, отстегнул от пояса флягу и предложил напиться. И только после того, как Эстениш утолил жажду и немного успокоился, заговорил:
- Я догадываюсь, что тебе пришлось нелегко, Эсти, но от самодурства Дигнара Дестанаты пострадал не только ты. Он и его фантоши многим кровь попортили.
- Оникс – фантош!
- Был. Теперь он свободен.
- А это что? – Эстениш ткнул пальцем в золотистый браслет на запястье эльфа. – Думаете, я не знаю, как это действует? Сам фантошем был! Почти двое суток!
- Это вынужденная мера.
- Не нужно перед ним оправдываться! – вмешался Оникс. – Мы до сих пор не знаем, зачем он сюда явился. Может, это шпион Дигнара.
От возмущения Эстениш едва не задохнулся:
- Я? Да я…
- Фантош Дигнара. Сам сказал!
- Но Дигнар… - Бершанец захлопнул рот и часто-часто заморгал, растерянно таращась то на одного эльфа, то на другого, а потом его взгляд замер на миленьком личике Гедерики и с губ слетело жалобное: - Вы тоже думаете, что я шпион?
- Нет, - замотала головой девушка.
- Спасибо.
- Ты слишком добра к нему, Геда, – с прохладцей заметил Оникс. – Существует тысячи способов втереться в доверие, и показная искренность – один из них.
- И всё же стоит выслушать парнишку. – К компании приблизился Найлин, ведя на поводу Рудника и Глянца. – Думаю, рассказ будет весьма занимательным. Только выслушаем его по дороге. Вам ведь не терпится отыскать Каломуша, так давайте начнём поиски, если не галопом, то хоть шагом. У меня уже нервы сдают.
- Ладно уж, побережём твои нервы, - усмехнулся Йолинель и смерил Эстениша испытывающим взглядом: - Мы пока в Бершан не собираемся, так что придётся тебе ещё немного попутешествовать. Обещаю, если окажется, что ты не представляешь для нас опасности, при первой же возможности я отправлю тебя домой. – И, дождавшись кивка ликанца, добавил: - Поедешь со мной!
Эстениш снова кивнул, радуясь, что его не заставили говорить немедленно. Появилось время обдумать рассказ и решить, о чём стоит поведать своим новым спутникам, а о чём лучше умолчать. Но прежде чем вслед за эльфом взобраться на коня, бершанец обернулся и снова посмотрел на Гедерику. Девушка млела в объятьях злополучного фантоша, и лицо её было таким восторженно-счастливым, что Эсти расстроился. Он тоже хотел, чтобы Геда смотрела на него с любовью. Но не эта Геда (эта любит Оникса и пусть её!), а та, другая, что осталась в лагере на берегу Учары. В лагере, захваченном Кальсомом, ужасным красноглазым чудовищем с кучей цепных магов. Кто-кто, а Эсти точно знал, что связь «хамир – фантош» - фикция и все фантоши душой и телом принадлежат мастеру.
- Кто ещё из нас шпион? – проворчал себе под нос бершанец и, ухватившись за руку Йоля, взобрался на коня. Вцепился в луку седла, уткнулся взглядом в крону раскидистой липы и задумался. По всему выходило, что обрадовался он рано. Попал из огня да в полымя. И лучше не обманываться дружелюбными речами федералов и улыбками ликанской «принцессы».
«С чего бейг решил, что с ними я попаду в Исанту? Они ж за Каломушем бегать намерены, а тот явно в Тират не собирался. Кто знает, куда его Тель своим медальоном забросила. И жив ли он ещё? Вот же напасть!» Всё свидетельствовало о том, что Ангр ошибся, но как исправить положение, Эсти не знал. Решил только, что информацию будет выдавать строго дозировано, тщательно наблюдая за реакцией федералов и фантоша. «А там поглядим. Я должен попасть в Исанту! Должен!»
- Ну что, Эсти, начинай.
За словами последовал лёгкий тычок в плечо, и бершанец повернул голову. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, ехал гном. Чуть покачиваясь в седле, он смотрел на него ободряюще, точно говоря: ничего не бойся, мы не кусаемся. Эстениш на мгновение даже обиделся, ведь неприятно осознавать, что тебя, совершеннолетнего молодого человека, держат за несмышлёного карапуза, но потом махнул на это рукой. В конце концов, благожелательность гнома лучше, чем подозрительность и холодность фантоша.
«Бли-ин. Надо с чего-то начать…» Извозчик выдавил ответную улыбку, надеясь, что она получилась не слишком вымученной, покосился на Оникса, который не сводил с него настороженного взгляда, и сник.
- Что рассказывать-то? - промямлил он, отчаянно цепляясь за воспоминания о псевдо-Гедерике, чему способствовало присутствие Гедерики настоящей. «Я должен найти её, во что бы то ни стало, ведь я так и не узнал, кто она на самом деле…»
- Начинай с самого начала, - посоветовал гном. – Как ты вообще в эту историю вляпался?
- Точно вляпался, лучше и не скажешь.
Эсти вздохнул и, лишний раз напомнив себе, что главное – не торопится, начал :
- Как-то ночью отец разбудил меня и велел отвезти заказ в дом Совета. Вообще-то я развожу товары днём, но в ту ночь лопоухий Гадеш напился (что случается с ним редко, но метко) и мне пришлось выбираться из постели…
Оникс напряжённо слушал историю, стараясь уловить малейшие нюансы, и очень жалел, что не может видеть лица бершанца. Эсти старательно отворачивался от него и смотрел на Ная, словно рассказывал о своих передрягах именно ему, и фантошу оставалось довольствоваться лицезрением красновато-жёлтого затылка. К странному парню хотелось подъехать как можно ближе и тщательно изучить его мимику, чтобы понять, стоит ли, несмотря на простодушную манеру речи, ждать от него неприятностей. С одной стороны, даже думать об этом было смешно: магический дар бершанца выглядел жалким. Таких, как Эсти, в Иртане считали неполноценными, им сочувствовали, им сострадали, а в Тарнеле, маленьком городишке на северо-востоке Ликаны, жрицы Солнца даже организовали обитель, где бедняги могли укрыться от любопытных глаз. На сегодняшний день, как слышал Оникс, в обители жило пять недомагов – как людей, так и представителей малых рас. Сколько их осталось в миру, никто не считал, но фантош был уверен – немногим больше.
Раньше встречаться с неполноценными ему не доводилось, зато сейчас перед ним красовался уникальный экземпляр. Дар Эстениша ощущался настолько слабо, что Оникс мог поклясться – парень совсем ни на что не годен. То есть практически абсолютно.
- Как это? Да как они могли?
Звонкий голосок Гедерики прервал размышления Оникса. Он мгновенно подобрался мысленно отмотал рассказ Эстениша немного назад, ибо, как и любой фантош, умел делать несколько дел одновременно, например, внимать чужим речам и параллельно обдумывать вопросы, лежащие в иной плоскости от темы беседы. Понадобилась всего пара секунд, чтобы понять: ликанская магичка потрясена поступком родителей, без ведома которых лже-Гедерика не могла быть создана.
- Кто она? Кто эта девушка? Кого они подсунули Дигнару? – зло восклицала Геда, вцепившись в плечи возлюбленного.
Фантош остановил коня, бросил повод и хотел развернуться - не вышло: девушка вцепилась в него мёртвой хваткой. А причинять ей боль Оникс не хотел. Поэтому он оставил попытки высвободиться и мягко произнёс:
- Тише, тише, милая, не нервничай.
Но его слова лишь возмутили Гедерику.
- Разве ты не понимаешь? Она же с ним. С ним!
- И что?
- Дигнар обещал убить меня! А если она теперь я, то… О, Солнце, нет! Я не могу этого допустить!
- Ничего с ней не случится! – уверенно заявил фантош, и Эсти задохнулся от негодования.
Он уже собирался воскликнуть: «Много ты знаешь! Ещё как случится!», но следующие слова Оникса заставили его поумерить пыл.
- Лже-Гедерика нужна живой. И Ликане, и Тирату. Наверняка это было обоюдным решением! Бершан должна была покинуть супружеская пара, так и случилось.
- Хочешь сказать, мои родители в сговоре с Дигнаром?
- Вполне возможно.
- Ни за что в это не поверю!
Гедерика всплеснула руками, и Оникс, нежданно обретший свободу, перекинул ногу через шею коня и сел к девушке полубоком. Разговаривать с ней стало гораздо удобнее.
- Я не говорил о сговоре, хотя это вполне вероятно. Договор подписан и обе стороны хотят, чтобы он выполнялся. А для этого все средства хороши. Выдали же они тебя замуж.
- Я сама согласилась.
- Потому что тебе напели про ответственность перед страной, не так ли?
- Какой же ты…
- Гад? Мерзавец? Я лишь говорю правду, о которой ты не хочешь задумываться.
Оникс очаровательно улыбнулся, и Гедерика почувствовала, что не в состоянии на него сердиться. «Это неправильно! Я должна отстаивать своё мнение. Чтобы он понял!» И девушка смело взглянула на фантоша:
- Зато я думаю о бедной девушке, которую заставили ехать в Тират! Мы не можем оставить её в беде. И не говори мне о договоре. Если б ты видел его глаза, когда он обещал, что прикончит меня, ты бы так не говорил. Дигнар убьёт её, я точно знаю!
- И что ты предлагаешь? Хочешь вернуться к любимому мужу?
- Нет! Но и ей пропасть не дам! Нужно отыскать Каломуша. Он точно что-нибудь придумает. Ты же знаешь, какой он чудесный маг!
Оникс промолчал, и, воспользовавшись паузой, Найлин подвёл итог их перепалке:
- Прекрасно! Раз ничего не изменилось и мы по-прежнему догоняем свадебный кортеж, ведь именно за ним «упрыгал» наш лохматый приятель, предлагаю ехать дальше. Продолжай рассказывать, Эсти. Это же не вся история, так?
- Ага.
Эстениш покивал и заговорил вновь, а Оникс склонился к Гедерике и, едва касаясь губами её щеки, прошептал:
- Прости, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть.
- Я знаю.
Лёгкое касание обожгло кожу, и Геда потянулась к губам возлюбленного, надеясь сорвать поцелуй. Но Оникс отстранился. Качнул головой, кивком указал на федералов и Эстениша, потом ловко развернулся и вновь оказался спиной к Гедерике. Зардевшись от смущения, девушка уткнулась лицом в чёрную куртку. «Ну почему мы никак не можем остаться наедине? Почему нам всё время мешают?» Мысль была настолько смелой, что Геда застыла, на некоторое время выпав из реальности. Этого, правда, никто не заметил: Оникс, Найлин и Йолинель слушали бершанского извозчика. Но если федералы погрузились в его рассказ с головой, то фантош как и прежде больше внимания уделял самому Эсти. Интонациям его голоса, взглядам, жестам.
Сам не зная зачем, фантош ещё раз просканировал ауру бершанца, затем ещё раз, и ещё. Казалось, картина предельно ясна и пора бы успокоиться, но спокойствие не приходило. Более того, интуиция буквально вопила: он что-то упускает.
- Но что? – пробормотал себе под нос Оникс и внутренне содрогнулся: Эстениш заговорил о Кальсоме.
Бершанец сочувственно взглянул на него, отвернулся и продолжил рассказ, а Оникс замер как громом поражённый: в миг, когда их глаза встретились, на него словно озарение снизошло. «Ущербный? Три раза «ха»! Он почувствовал моё состояние, а ущербные на такое не способны. Он маг! Самый что ни на есть настоящий! Только не такой как все». И тут Оникс вспомнил: очень давно, когда похищенный эльфийский мальчишка только-только превратился в фантоша, один из учителей-подмастерьев рассказывал ему о таких магах. И даже книжку прочитать обязал, со звучным названием «Изменяющие реальность».
Такие маги рождались крайне редко, в летописях Иртана о них упоминалось пару-тройку раз, да и то вскользь, ибо связываться с «изменяющими» никто не желал. Кому нужны неприятности? А ничего, кроме неприятностей, от магов вроде Эстениша Шагора ждать не приходилось. Перекройщики, путальщики, модификаторы – как только их не называли, и все эти названия подходили им как нельзя лучше. Никто не понимал, как именно действует дар сих уникальных созданий, но те учёные, что в разное время пытались изучать «перекройщиков-путальщиков», сходились в одном – их магия имеет своего рода спусковой крючок. Это могло быть некое слово, действие или страстное желание самого мага.
«Следовательно, рядом с нашим другом-извозчиком лучше помалкивать. А при первой возможности - гнать его в шею! А ещё лучше эту шею свернуть. Просто и надёжно! - с ядовитым смешком сказал себе фантош и покачал головой: - И зачем бейг нам его подсунул? Хотя… Он мог не знать, с кем имеет дело. Вот удружил!» Оникс постарался припомнить, что ещё говорилось в книге о магах-перекройщиках, но на ум пришла лишь фраза о том, что за всю историю Иртана их родилось не более десятка. «Какой-нибудь учёный с ума бы от радости сошёл, окажись он рядом с Эстенишем, а мне выть хочется. Мало на нас напастей свалилось, теперь ещё и это! - Глаза фантоша зло сузились. – Значит, придётся понять, что и как он делает и использовать это знание в своих целях, либо рискнуть и подстроить несчастный случай. Пока он сам нам «несчастный случай» не устроил, так как судя по уровню его интеллекта и дара, случиться это может в любой момент и совершенно неожиданно. Итак, сутки на изучение, и прощай! Главное, чтобы Йоль ничего не заподозрил, ему такой поворот точно не понравится».
Хамир действительно мог спутать ему карты, но фантош решил, что это маловероятно. Слишком прямолинейным был его родич, слишком яростно сопротивлялся нежданно-негаданно полученной власти. «Он ничего не заметит, потому что не захочет заметить! К тому же я делаю это не ради себя - ради всех нас! - Губы Оникса тронула довольная улыбка, а ладонь накрыла напряжённые пальчики Гедерики, крепко обнимающие его за талию. - А потом я вплотную займусь тобой, милая. Шуарская кровь во стократ интересней какого-то там изменяющего. Вдруг наша встреча судьбоносна и ты поможешь свершить мою месть?! Они должны заплатить за то, что сделали с нами. Все они! Все до одного! Но мастера ждёт особая смерть! Я продемонстрирую ему всё, чему он научил меня! Умирать он будет долго! Чтобы понял, прочувствовал…»
По лицу фантоша пробежала тень, грудь болезненно сдавило, и слова бесценной мантры сами собой всплыли в сознании.
- Таар… Лине… Каен… Дале… Саан… Шуам…
Йолинель дёрнулся, точно его пнули в спину, натянул повод и напряжённо уставился на родича. Однако тот уже выглядел как сама невозмутимость. Словно не его полный горечи голос шептал имена, словно не сочилась тоска по нити связи. Спокойное лицо, тонкая наледь в травянисто-зелёных глазах.
«Что с тобой творится, Оникс?»
«Со мной всё в порядке», - ровный ответ и короткая пауза в конце. Непроизнесённое «хамир» неприятно кольнуло Йоля, и он предпочёл отвернуться. Знал, что поступает неправильно, что нужно озвучить проблему и тогда с нею будет проще бороться, но ничего поделать с собой не смог. Кинул предупреждающий взгляд на Ная: «Не вмешивайся!» - и, обернувшись, зыркнул на Эстениша.
Бершанский развозчик, ненадолго замолчавший, воспринял это как команду продолжать и заговорил, тщательно подбирая слова, поскольку вплотную приблизился к самой опасной части своей истории – схватке в лагере на берегу Учары. Украдкой косясь на фантоша и милую барышню Гедерику, он лихорадочно соображал, насколько правдивым должен стать его рассказ.
- А утром приехал Дигнар, злой, как сотня взбесившихся сильфов. Ворвался в палатку и стал орать, что все заплатят за смерть его любимого фантоша. Жуткое было зрелище, скажу я вам. В общем, я воспользовался всеобщей паникой и смылся. Бежал, пока силы были, а потом забился под ель и заснул. Устал очень. Там меня и нашёл бейг.
Найлин и Йолинель недовольно переглянулись, а Оникс вновь сузил глаза: бершанец пропустил что-то важное, но разведчики почему-то не спешили указывать на это. Эсти же, проскочив самый сомнительный момент своего повествования, взбодрился, и голос его зазвучал увереннее:
- Представляете, открываю глаза, а надо мной стоит чудовище. Из-под дерева меня вытащило, я и не почувствовал. Спал как младенец! Так вот, увидел я бейга и думаю: всё - конец. Сцапает меня и в Исанту потащит! А он ничего, нормальный оказался, вменяемый. Поинтересовался, как я и что здесь делаю, ну я всё и рассказал. И тогда Ангр, как он представился, отправил меня к вам, сказал, что вы мне обязательно поможете. Чтобы я вас во всём слушался и держался рядом.
Эсти врал как по писаному и удивлялся самому себе. Раньше он считал, что легче и правильнее говорить правду, но оказалось, что и лгать не в тягость, особенно если от тебя зависит жизнь милой черноглазой девушки, о которой кроме него позаботиться некому. После того как Оникс снял с него заклятия личины, разум Эстениша работал всё лучше и лучше. Теперь он совершенно точно знал, как надо действовать – используя окружающих, благо они прекрасные маги, вырвать из плена его Гедерику. Наивную, простодушную, немного взбалмошную и наверняка красивую. Эсти был уверен, что когда личина спадёт и девушка станет самой собой, она обязательно окажется симпатичной. И тогда он непременно попросит её руки…
- Это всё, что ты хотел рассказать?
Вопрос, заданный Наем, оторвал Эстениша от матримониальных мыслей. Он встрепенулся, повернул голову, но вместо лица гнома глазам предстало морда с круглыми оранжевыми глазами, плоскими ноздрями-каплями и оскаленной пастью, по углам которой красовались чудовищно острые клыки.
«Хочешь попасть в Исанту, чтобы спасти свою девушку, оставайся рядом с игрушкой наследника. Он твой единственный шанс. Оникс жаждет мести, и она обязательно приведёт его в Тират!» Так напутствовал Эстениша бейг, после того, как привёл в чувство и выслушал сбивчивый пересказ утренних событий, закончившихся смертью Дигнара, а так же пылкие просьбы отправить его в Исанту, к пседо-Гедерике. Почему крылатый маг вообще снизошёл до общения с ним, а тем более до оказания помощи, юноша не мог понять тогда и не понимал сейчас. Однако он чувствовал: бейг говорил правду. И поэтому, когда в воздухе перед ним вспыхнула оранжевая, как глаза мага, портальная арка, невезучий бершанский развозчик ни секунды не сомневаясь с разбегу прыгнул в неё…
Лицо мага-бейга растворилось, как водяная дымка в тёплом воздухе, и Эсти с подозрением взглянул на гнома. «Поймает меня на вранье – пиши пропало! Не видать мне Исанты как своих, слава Солнцу, уже не эльфийских ушей! Но ведь бейг говорил… - Эстениш перевёл глаза на фантоша и замер, точно спелёнатый сетью заяц. – Вот гадство! По глазам видно, просёк, что я их за нос вожу! Что ж теперь делать? Правду рассказать? И что будет, когда Оникс узнает, что наследник мёртв?.. Не понимаю, на что рассчитывал бейг. Нет ни одной причины, чтобы Оникс захотел вернуться в Исанту… Может, Ангр знает что-то такое, о чём я не догадываюсь? А если нет? Вот я попал… Нет! Говорить о смерти Дигнара всё же не стоит. Вдруг фантош тогда и вовсе решит на родину податься? Мстить-то будет некому, не Кальсому же с его подмастерьями. На самоубийцу Оникс вроде бы не похож... И как я тогда попаду в Исанту? О, Солнце! Должен быть выход! Нужно чем-то заинтересовать эту компанию. Тем, что находится в Исанте. Но как это сделать, если я об этой Исанте совсем ничего не знаю?»
Фантош склонил голову к плечу, с интересом разглядывая хмурящегося и щурящегося развозчика. Так исследователь разглядывает редкую, диковинную зверушку. Эстениш кожей чувствовал, что Оникс нарочно сверлит его взглядом и выжидает, когда он окончательно выйдет из себя. «Заговорит, и я сорвусь. Обязательно сорвусь! Бедная моя Гедерика!» - с отчаяньем подумал юноша, и вдруг его осенила простая, но совершенно точно спасительная мысль.
- Вы хотели найти Каломуша Перта? Я знаю, где он!
Собиравшийся что-то сказать фантош захлопнул рот и с изумлением вытаращился на бершанца, словно заговорил не человек, а та диковинная зверушка, за которой наблюдал исследователь. «Он пытается манипулировать нами? Вот наглость! На что он рассчитывает?» - спросил себя Оникс и тотчас получил ответ: пальчики Гедерики с силой жали его плечи. Девушка выглянула из-за спины фантоша, опасно свесившись в сторону и рискуя в любую секунду сверзиться на землю, и с надеждой воскликнула:
- Ты видел Кало? Где он?
- Ох, леди… - Эсти состроил печальную мину и сокрушённо качнул головой. – Следовало сразу всё вам рассказать. Но это так ужасно, так ужасно.
- Да говори уже! – рыкнул Найлин. – Думаешь, тут идиоты собрались? Мы поняли, что ты чего-то не договариваешь.
Эстениш покосился на фантоша, который ужасно его нервировал, но сейчас же одёрнул себя и, для пущей острастки отвесив себе мысленный пинок, сообщил:
- Когда Дигнар приехал, он был ужасно зол. Так зол, что едва не прибил жену и госпожу Теверель. Но тут, откуда ни возьмись, появился секретарь Совета. Прямо из воздуха возник и сразу же бросился на защиту женщин. Ну, Дигнар само собой на него фантошей натравил, да только господин Перт не зря одним из лучших магов Ликаны считается. Он им такой отпор дал – закачаешься. Наверняка бы всех прибил и Геду с Тель спас, да только на его беду в лагерь мастер Кальсом явился. Один в один, как сам Каломуш – прямо из воздуха соткался. Тут-то они и схлестнулись. Только бой не равный вышел. Фантоши как увидели мастера, духом воспарили и вновь на Перта набросились.
- Они убили его?! - Гедерика сжала пальцы так сильно, что фантош поморщился, а по её щекам побежали слёзы. – О, нет! Бедный Кало! Бедная Ульрика! Она же вот-вот родить должна! О, Кало! Зачем ты поехал за мной? Я же просила тебя остаться дома!
- Нет-нет, леди, господин Перт не погиб! – поторопился успокоить девушку Эсти.
Он вообще с трудом переносил женские слёзы. Когда женщины в его присутствии начинали реветь, Эстениш становился мягким и податливым. А сейчас рядом с ним плакала девушка, как две капли воды похожая на ту, что украла его сердце. «Нет! Это не она! Мою Геду мне ещё предстоит найти!» - патетично воскликнул про себя бершанец и волевым усилием подавил порыв обнять Гедерику, утешить и рассказать всё без утайки. Было немного стыдно за своё враньё, но мысль о том, что кровожадный мастер Кальсом уволок его возлюбленную в Исанту и сейчас ей должно быть ужасно страшно и одиноко, на корню душила любые сомнения:
- Каломуш Перт жив, леди Теригорн, но он в плену. Мастер Кальсом применил какое-то хитрое заклинание, обездвижил его, а потом фантоши выстроили портал прямо в Исанту, и они все ушли. Все, кто был в свадебном поезде!
- Откуда ты знаешь? – холодно спросил Оникс. – Ты же сбежал.
«Вот момент истины! Сейчас или никогда!» Эстениш повернул голову и пылко взглянул фантошу в глаза:
- Я же признался, что соврал. Теперь говорю правду.
- Единожды солгав…
- Мне не безразлична судьба Каломуша! Каломуш помог мне. Он нашёл меня в лесу, испуганного, потерянного. И отправил к Тель, чтобы защитить…
- Если бы он хотел тебя защитить, то перво-наперво снял бы личину!
- Он не мог. И Тель не смогла.
- Чушь! В этом заклинании не было ничего сложного! Они просто хотели, чтобы ты продолжал быть мной!
- Зачем?
- Понятия не имею.
- Так давай найдём Каломуша и спросим!
Эстениш победно взглянул на фантоша, и тот почувствовал, как волоски на коже встали дыбом. «Он обставил меня! Проклятье! Как такое возможно?» Оникс мотнул головой, стряхивая оцепенение, и требовательно спросил:
- Почему ты так рвёшься в Исанту?
- Потому что я не фантош и мне не всё равно!
- А, может, ты просто шпион, засланный, чтобы заманить нас в ловушку?
- А, может, шпион ты? – выпалил Эсти, сам от себя не ожидая такой смелости. – Я видел, каким послушным и кротким ты был рядом с мастером. Вдруг ты здесь по его воле?
- Чушь!
- И это всё, что ты можешь сказать? Неубедительно!
- Я не собирался тебя ни в чём убеждать!
- Прекратите! Оба! – рявкнул Йолинель, и Оникс мигом захлопнул рот: злить хамира в его планы не входило.
Найлин же угрюмо взглянул на бершанца, наставил на него указательный палец и с угрозой заявил:
- Говори-говори, да не заговаривайся! Оникс наш друг! А вот тебя мы совсем не знаем.
Сообразив, что в запале перегнул палку, Эсти незамедлительно предпринял попытку спасти положение. Повернулся к фантошу, чуть склонил голову и с виноватой миной произнёс:
- Я не хотел тебя обидеть. Но ты так на меня наехал, словно я вражина какая-то. А ведь это не так. Я понимаю тебя… - Юноша вздохнул и добавил: - Я был фантошем, недолго, правда, но был. И мне не понравилось. Совсем. Короче, хорошо, что ты ушёл от Дигнара.
Оникс молча смотрел на Эстениша. «Что бы он ни плёл, ясно как день: он будто одержимый рвётся в Исанту. Люди ведут себя так только в одном случае – когда беспокоятся о тех, кто им дорог. И, судя по взглядам, которыми он одаривает Гедерику, причина его беспокойства – женщина. Вот же напасть! Любовь, как говорили мои учителя, самый нестабильный фактор. С ней никогда не знаешь, что произойдёт в следующую минуту. А, если я не ошибся насчёт способностей Эстениша, дело и вовсе труба. Он притащит нас в Исанту, как бы мы не сопротивлялись. Впрочем, кто будет сопротивляться? Разве что я. Найлин идёт на поводу у Йоля, а Йоль и Гедерика намерены отыскать Перта. Мы обречены…» И, точно в подтверждение мрачных мыслей, шею фантоша опалило жаркое дыхание Гедерики:
- Мы должны отправиться в Исанту, Оникс. Мы обязаны спасти Кало. Он помог нам сбежать от Дигнара. Он наш друг, а друзей нельзя бросать в беде!
В глазах Эстениша мелькнуло торжество, и Оникс скрипнул зубами. Он уже не сомневался, что развозчик лжёт и Каломуш где угодно, только не в Исанте, но как убедить в этом остальных, если кроме догадок у него ничего нет? Даже его собственный дар и интуиция твердили, что парень говорит искренне! Оникс с затаённой надеждой взглянул на разведчиков и разочаровано хмыкнул. Федералы поверили бершанцу. Йоль, который ни в какую не хотел возвращаться в Картр, с энтузиазмом уцепился за опасное путешествие в столицу Тирата и уже просчитывал плюсы и минусы похода. А Най смотрел на напарника с сочувствием, лучше всяких слов говорившим, что он пойдёт за ним до конца. О Гедерике, тяжко вздыхавшей за спиной фантоша и время от времени бормотавшей угрозы в адрес Кальсома и Дигнара, говорить и вовсе не имело смысла: Каломуш был рядом с ней с детства, и девушка считала его членом своей семьи.
Оникс беззвучно рыкнул и многообещающе посмотрел на Эстениша. Ничего-ничего, говорил его взгляд, мы ещё не закончили.
Бершанца так и распирало показать красавчику-эльфу язык, но он сдержался. «У меня есть секретное оружие, о котором этот умник не знает, так что он уже проиграл!» И, испытывая прямо-таки изуверское наслаждение от грядущего проигрыша самого настоящего фантоша, Эсти громко произнёс:
- Мы обязательно попадём в Исанту, потому что спасение друга это очень-очень важное дело!
Сказал и ойкнул, запоздало вспомнив, что слово «важно» в его жизни влекло за собой пожары и поломки, потери и пропажи, одним словом, череду различных неприятностей. «Вот идиот, нужно было наоборот говорить… - расстроено протянул юноша и с ужасом заметил, как в глазах фантоша вспыхнула искра понимания: - Этого не может быть! Он не знает, кто я! Откуда ему было узнать!»
- Правильно! – поддержала медноволосого развозчика Гедерика. – Мы должны немедленно оправляться в Исанту!
- Интересно как? – нарушил молчание Найлин. – До тиратской столицы тысячи километров, а у нас ни одного портального камня. Правда, помнится, фантоши умеют перемещаться…
- Только на пару-тройку километров.
- Тогда это не вариант.
- Придётся доехать до ближайшего города и купить портальные камни там, но дорога займёт не меньше трёх дней, - задумчиво произнёс Йолинель, и Гедерика с тоской протянула:
- Значит, нет никакой надежды…
Вдруг откуда-то издалека донеслось низкое протяжное мычание. К одинокому воловьему голосу присоединился ещё один, другой, третий. Тягучее мычание длилось не меньше двух-трёх минут, а потом смолкло, уступив место привычному лесному шуму.
- Что это было? – дрогнувшим голосом спросила Гедерика.
- Где-то неподалёку остановился обоз, - ответил Найлин, и Оникс понял, что злодейка-судьба услышала пламенный призыв изменяющего и начала действовать. Незамедлительно.

@темы: Фантош

---

Фантош. Книга вторая.

Глава 14.
Великая Мать.

На главной улице Бершана царили шум и суета. Оглушительно хлопали окна и двери, громко и весело кричали зазывалы, приглашая в магазины, лавки и рестораны. По брусчатой мостовой с грохотом и скрипом катились телеги, фургоны и экипажи. С папками и портфелями в руках спешили на службу клерки, с корзинками, полными свежей рыночной снеди, торопились домой служанки, размахивая ранцами, неслись в школу дети. Из деловито-суматошной атмосферы выбивались лишь няньки и мамаши, что неспешно продвигались к ближайшему парку, толкая перед собой разноцветные коляски или ведя за руку розовощёких детишек. Уличная сумятица ничуть не волновала, а скорее, умиротворяла их: большой город кипит, бурлит, хлопочет, а значит, жизнь продолжается.
Халика Бегон, которая уверенно шагала по центральной улице, столичной суеты просто напросто не замечала, пребывая в состоянии крайней степени концентрации. Ещё бы! Отыскать лучшую в Ликане магичку, круглосуточно окружённую мощнейшими защитными заклинаниями – дело трудное и энергоёмкое, даже для такого сильного и умелого мага как Халика. К тому же сейчас телепатка была не в лучшей форме. Бессонная ночь, встреча с эльфийским принцем, череда сложных заклинаний, чтобы провести разведчиков сначала в город, потом в школу. Халика до последнего надеялась, что визит Йолинеля пройдёт без эксцессов, но увы…
Странная гибель Дайцаруша вызвала переполох и панику, подняла на ноги весь Мельшар. Пришлось выложиться, чтобы успокоить народ, а затем ещё приводить в порядок мужа - гибель брата напрочь выбила его из колеи. Натиш рыдал, порывался напиться и ни в какую не желал отправляться в погоню за убийцами. На фоне погибшего Дайцаруша и разведчиков-федералов он выглядел избалованной истеричкой, и в голове вдруг мелькнуло предательское: «Зачем только я за него вышла?» Но телепатка тотчас мысленно шлёпнула себя по губам: мужа она любила, и любовь была взаимной. Плод их любви бился сейчас под сердцем леди Халики, и она была намерена сделать всё возможное и невозможное, чтобы их девочка (в этом вопросе магичка всецело доверяла эльфу) росла в тиши и спокойствии, подальше от войн и политических дрязг. А для этого самой Халики нужно было чётко выполнить возложенные на неё обязанности. Первым делом - вразумить Натиша. Что телепатка и проделала с присущей ей виртуозностью. Не прошло и получаса, как истерика старейшины прекратилась, в его глазах вспыхнуло яростное пламя мести, и, прихватив из хранилища несколько поисковых амулетов, он умчался в Бершанский лес во главе отряда мельшарской гвардии и десятка выпускников «Шипов». Вознеся короткую хвалу Солнцу, Халика переложила дальнейшие заботы на плечи старейшин-коллег мужа, переоделась в простой, позаимствованный у служанки из дома Совета наряд и выстроила портал в Бершан.
В берёзовой роще, неподалёку от главных ворот столицы, Халика позволила себе немного задержаться. Несмотря на то, что эльфийкой она была лишь наполовину, среди живой природы её силы восстанавливались гораздо быстрее. Конечно, восполнить магический потенциал за десять минут она не смогла, но пока достаточно и этого.
Леди Бегон сделала последний глубокий вдох-выдох, покинула рощу и в хвосте рыбацкого обоза вошла в город. И незамедлительно отыскала цель – главу ордена Солнца. «Хорошо искать, когда знаешь, что ищешь», - буркнула про себя магичка и быстрым шагом направилась в сторону центра. Она опасалась, что главная жрица может в любой момент поменять своё местоположение, и тогда придётся искать её вновь, тратить силы, а главное, время. Сейчас Барбаника или Великая Мать, как благоговейно называли её между собой послушницы и жрицы, находилась вне стен главного Храма. Скорее всего, отдыхала в одном из своих городских домов. «А, может, решила тряхнуть стариной и лично отправилась на разведку? Что ж, придётся ей помешать».
Халика свернула в переулок, короткий, но очень широкий, с кирпичными трёхэтажными домами, различавшимися лишь цветом черепичных крыш, и ненадолго остановилась. Перевела дух, потуже затянула неброский коричневый платок, расправила складки фартука и пояс толстой полотняной юбки. И поморщилась: наряд простолюдинки раздражал чрезвычайно. Халика терпеть не могла выглядеть простушкой. Она, блистательная леди Бегон, любимая жена главного старейшины Мельшара, ценительница изысканно-простой роскоши и обладательница по-эльфийски прекрасных нарядов и умопомрачительных драгоценностей, о которых с упоением судачили мельшарские домохозяйки и студенты «Шипов», всегда оставалась на высоте. В любой ситуации. Ибо знала: бывает иная жизнь, в которой нет ничего, кроме страха, голода и безысходности.
Мать Халики тайно встречалась с эльфом, кои в то время попадались в Ликане на каждом углу, забеременела от него и была с позором изгнана из семьи. Отец ребёнка тоже неожиданно исчез, и в его поисках женщина несколько лет бродила по Иртану, перебиваясь с хлеба на воду, радуясь любой подвернувшейся работе. А потом случайно узнала, что возлюбленный мёртв. И давно. Рассудок бедняжки помутился от горя: она пустилась во все тяжкие. Путалась с проходимцами, пила и почти не заботилась о дочери. Однажды она посадила пятилетнюю Халику на скамейку возле дома Совета небольшого городка Траберен и скрылась в неизвестном направлении. Что стало с ней дальше - неизвестно, впрочем, выяснить судьбу матери Халика и не пыталась. Кроме презрения к опустившейся женщине в сердце ничего не сохранилось.
Добрые люди отвели малютку в приют Ордена Солнца. Сытная еда, чистая одежда, мягкая постель – это была настоящая сказка, с которой Халика не желала расставаться. И делала всё, чтобы угодить сёстрам, стать лучшей из сотни послушниц Траберенского храма Солнца. Прилежная и старательная девочка с отличием окончила начальные и средние классы, и в четырнадцать лет удостоилась аудиенции главной жрицы. Встреча оказалась судьбоносной, ибо закончилась пробуждением редкого телепатического дара.
- Оно и понятно, - грустно вздохнула Халика и пошла быстрее: до дома, где находилась Великая Мать, осталось пройти два квартала, а её силы стремительно таяли. «Скорей бы!» – чуть ли не вслух простонала телепатка. Думать и вспоминать не хотелось, она мечтала только об одном – поскорее отчитаться и сесть. А лучше лечь и поспать часа три-четыре. Этого вполне хватило бы, чтобы перестать чувствовать себя потрёпанной тряпичной куклой.
В какой-то момент леди Бегон даже стало казаться, что сегодня ей не суждено предстать перед пронзительно карими глазами Матери – каждый шаг давался с трудом. И всё же до ворот нужного дома она дошла и, прислонившись лбом к литой чугунной створе, дернула шнур звонка. Прошло не менее трёх минут, прежде чем створы распахнулись, приглашая вступить в убежище Барбаники.
- Спасибо, - с облегчённым вздохом проронила телепатка и слабо улыбнулась: на протяжении всего пути по Бершану, она старательно гнала мысль о том, что главная жрица вполне может не принять её в одном из тайных убежищ, а отправить в Храм, дожидаться аудиенции в порядке общей очереди.
Едва нога Халики ступила в ухоженный зелёный дворик, рядом тотчас возникли телохранительницы Барбаники. Они встали по обе стороны от нежданной гостьи, и телепатка почувствовала себя крайне неуютно. От закутанных в жёлтые одежды фигур исходила сила, способная в мановение ока размазать её по земле, как мягкое масло по куску хлеба. Непроизвольно вздрогнув, леди Бегон насколько могла вежливо произнесла: «Да хранит вас Солнце, сёстры!» и, дождавшись ответных пожеланий благосклонности дневного светила, пошла по красноватым плиткам дорожки.
Несмотря на дикую усталость, она, как и всегда, ощущала благоговейный трепет перед Великой Матерью, которая, разглядев и разбудив её редкий, опасный дар, в обход законов и традиций позволила ей жить жизнью обычной женщины. За то, что главная жрица избавила её от клейма, Халика готова была ей ноги целовать, а работу на орден Солнца считала не обязанностью, а величайшей честью. Всё, что поручала ей Барбаника, леди Бегон старалась выполнить на совесть и у неё получалось. До сегодняшней ночи. Внезапное возвращение эльфийского принца с гномом и практически бездыханной леди Гедерикой, сбежавшей от Дигнара, поразило её. Поразило настолько, что она стала совершать ошибку за ошибкой: вместо того чтобы послать служанку за мужем и деверем просто отпустила её, а та и рада домой сбежать! Вот и пришлось сначала проводить неприятных визитёров в школу, а потом звать братьев. Они на свою беду успели. Не нужно было их беспокоить! Глядишь и Дайцаруш бы жив остался. И переполоха бы в городе не случилось. А про визит принца с компанией и появление эльфийского мэтра Халика им в любом случае рассказала бы и отчёт для Ордена новыми сведениями дополнила бы.
- Приветствую тебя, дитя!
Знакомый, немного хрипловатый голос вывел телепатку из задумчивости. Не смея поднять глаза на главную жрицу, она присела в глубоком реверансе и замерла. Послышались лёгкие шаги, рука в тонкой перчатке коснулась лба и Халика как обычно почувствовала, что по её телу разливается ласковое, расслабляющее тепло, покой и умиротворение. Как всегда захотелось прижаться к мягкой груди, почувствовать нежность забытых материнских объятий и рассказать обо всём, что тревожит, гнетёт или радует.
Барбаника не обманула её ожиданий: помогла подняться, усадила на диван и прижала к себе:
- Рассказывай, моя хорошая, мама слушает…
- Мама… - Эхом отозвалась Халика, и слова полились из неё, как вода из дырявой бочки. Забыв о том, что уже писала о появлении в Мельшаре фантоша и Геды, а затем принца с гномом, она начала рассказывать с начала, время от времени всхлипывая и всё сильнее прижимаясь к Барбанике.
Однако главная жрица недовольства не выказывала, она внимательно слушала телепатку, гладила по волосам и заинтересованно кивала. Имя мэтра Саманиэля заставило её поморщиться, а описание останков Дайцаруша брезгливо скривиться – примерно так по описаниям летописей выглядели несчастные, которым «посчастливилось» встретиться с шуарами.
- И это лишний раз доказывает, что в нашей маленькой леди течёт проклятая кровь, - подытожила Барбара, продолжая обнимать, Халику. – Ты умница, девочка моя. Я люблю тебя. - Тёплые губы коснулись лба телепатки, даря мир и успокоение. – Поспи, тебе необходим отдых.
- Спасибо… - прошептала женщина и погрузилась в глубокий целительный сон.
Барбаника аккуратно отстранилась от телепатки, с брезгливой гримасой окинула её простую, даже бедную одежду и кивком указала на широкую светлую лестницу.
- Разбудите её через три часа и приведите в Храм. Только предварительно чаем бодрости напоите. Мне нужна боевая единица, а не слабосильная беременная дамочка.
- Но чай может негативно сказаться… - начала было одна из телохранительниц.
Барбаника резко откинула капюшон, и в посмевшую возразить жрицу вонзился тяжелый, пронизывающий взгляд. Секунда – и провинившаяся уже стоит на коленях.
- П-простите, - еле слышно донеслось из-под капюшона. – Простите…
- Великое Солнце не всегда благоволит своим детям. Порой оно иссушает землю, уничтожая посевы, и нам остаётся лишь смиренно наблюдать за его непостижимыми деяниями… Подумайте над этим, сёстры. Ибо мы с благодарностью должны принимать и гнев, и благодать Великого Светила. - Выдержав паузу, главная солнцепоклонница легко коснулась капюшона провинившейся жрицы и проникновенно произнесла: - Ожесточи своё сердце, дитя. Мы стоим на пороге эпохальных событий и величайших испытаний, а побед без потерь не бывает.
Барбаника взяла женщину за руку, подняла с колен и, величественно кивнув, покинула дом. С благоговением взглянув на захлопнувшуюся дверь, жрицы повернулись к дивану: Халика спала, согнув ноги и подложив под голову ладонь. Целительный сон прогнал тревогу с её лица, и женщина, казалось, помолодела и выглядела счастливой.
- И всё равно мне очень жаль её, Дарника…
- Молчи, несчастная! Ты и так уже навлекла гнев Матери. И не надейся, что она забудет о твоей вольности, Санрика. Вот увидишь, не пройдёт и месяца, как тебя под благовидным предлогом отошлют в какой-нибудь дальний монастырь, и останешься ты там до скончания дней своих.
Санрика тяжко вздохнула, подошла к телепатке, осторожно подсунула ей под голову подушку, стянула с кресла пушистый плед и накрыла им женщину:
- Думаю, переносить её в спальню смысла нет. Пусть спит здесь, а мы пока немного перекусим, да и чай следует приготовить заранее.
- Хорошая мысль. – Дарника откинула капюшон и улыбнулась напарнице. – Знаешь, Санри, мне будет очень грустно и обидно, если Барбаника отошлёт тебя. Ты уж постарайся больше не возражать ей. Может, она и забудет о твоей оплошности.
Жрица стянула с напарницы капюшон и ласково провела по светлым, пушистым волосам, собранным в низкий «хвост».
- Хорошо, - застенчиво улыбнулась девушка. – Я буду молчать, что бы ни случилось, потому что мне тоже будет тяжело расставаться с тобой.
Жрицы улыбнулись друг другу и направились на кухню – три часа свободного времени это редкая удача для вечно занятых телохранительниц…
Халика проснулась от бодрящего запаха незнакомых трав. Она открыла глаза, села и обвела глазами гостиную. Мебель из светлого дерева, тонкие бежевые занавески, легко пропускающие солнечный свет, желтовато-оранжевые диваны и кресла, обитые золотистым шелком стены. Между окнами керамические вазоны с миниатюрными деревьями, пестреющими рыжими плодами, на полу мохнатый кремовый ковёр. Косые лучи падали на стены и пол, складывалось впечатление, что гостиная залита светом.
- Красиво… - прошептала она и машинально потянулась к чашке, стоявшей на низком резном столике.
Исходивший от напитка аромат манил, соблазнял, и Халика не устояла. Поднесла к губам чашку, в несколько глотков осушила её и поставила на блюдце.
- Вот и умница.
Телепатка вздрогнула и повернулась на голос: сбоку от неё стояла жрица, как обычно закутанная в жёлтые одежды.
- Вставайте, госпожа Бегон, Великая Мать ждёт Вас в Храме. Вы нужны ей.
Халика радостно встрепенулась. Она рассказала всё, что ей было известно, и никак не думала, что Мать захочет продолжить общение. «Я нужна ей!» – ликовала телепатка, чувствуя, что готова горы свернуть, лишь бы добиться похвалы главной жрицы. Она прислушалась к себе и восторженно ахнула: сон сотворил с ней настоящее чудо. Халика ощущала себя полной сил и как никогда желала действовать. Вскочив с дивана, словно резиновый детский мячик, она сияющими глазами уставилась на жрицу:
- Я готова!
- Следуйте за мной, госпожа Бегон.
Жрица направилась к дверям, а Халика недоумённо моргнула:
- Но раз мы спешим, почему бы не воспользоваться порталом?
Из-под капюшона донёсся ехидный смешок, дверь отворилась, и телепатка едва сдержала восхищённый возглас: вместо травяного ковра, расшитого красноватыми плитками дорожек, ей открылся мощёный двор столичного храма Солнца.
- Прошу Вас, госпожа Бегон! – Рядом материализовалась вторая жрица. – Великая Мать ждёт Вас в своём кабинете.
- Ага…
Несколько лёгких быстрых шагов и каблуки Халики застучали по серым плитам храмового двора. Ей уже приходилось бывать в главной обители Солнца, поэтому она уверенно направилась к двухэтажному, казарменного вида строению, где располагался кабинет Барбаники. Тяжелая дверь при её появлении растворилась, пропуская гостью в холл, а жрица, стоявшая у подножья лестницы, сделала приглашающий жест:
- Великая Мать ждёт Вас.
- Спасибо!
Телепатка взбежала по широкой лестнице и, не сбавляя скорости, понеслась к вожделенному кабинету. Толкнула простую белую дверь и шагнула в гостиную. Со времён её последнего визита здесь ничего не изменилось: те же светло-жёлтые диваны и кресла, тот же стол, покрытый вышитой скатертью, те же стулья с высокими изогнутыми спинками. Разве что цветы в расписных глиняных вазонах стали пышнее и выше.
- Вижу, ты отдохнула, дитя моё.
Жёлтая портьера у окна шевельнулась и из-за неё вышла Барбаника. Капюшон, обычно скрывающий лицо, был откинут, и сердце Халики затрепетало – Великая Мать изволила показать ей свой лик, что означало высочайшую степень доверия. Телепатка с благоговением смотрела на открытое немного вытянутое лицо, почти не тронутое временем, лишь в уголках выразительных карих глаз притаились несколько мелких морщинок. Резко очерченные губы сложились в понимающую улыбку, и Халика смутилась – столь пристально и беззастенчиво разглядывать собеседника было в высшей степени неприлично.
Барбаника подошла к женщине и приобняла её за плечи:
- Мне нужна твоя помощь, дочь моя. Твои особые способности… - Она взяла женщину за плечи, вгляделась в её испуганные глаза и, словно увидев там нечто нужное и правильное, удовлетворённо кивнула. – У тебя есть шанс послужить Ордену и Ликане, девочка. И я верю, что ты с честью справишься с возложенной на тебя задачей.
Заворожено глядя в глаза главной жрицы, Халика кивнула:
- Что я должна сделать, госпожа? Приказывайте!
- Присядь, дочь моя. – Леди Бегон не заметила, как оказалась сидящей в кресле. – Тебе предстоит помочь Миганашу Теригорну. Несчастный старейшина пережил сильнейший нервный срыв. Он не вынес свалившихся на нашу страну и на него лично бед. Ты понимаешь, о чём идёт речь? – Барбаника со значением посмотрела на телепатку и, когда та кивнула, продолжила: - Наилучший выход - с почестями отправить его на пенсию и объявить досрочные выборы - неприемлем, время уж больно неспокойное. Мы не можем позволить себе оставить Ликану без верховной власти. Но во главе Совета не должен стоять безумец! Поэтому сейчас ты поработаешь над сознанием Теригорна и внушишь ему мысль, о том, что политика Ликаны есть политика Ордена Солнца, что главная жрица полноправный представитель Совета старейшин и её слово – закон.
Взгляд карих, почти чёрных глаз прожигал Халику насквозь. Ей казалось, что Барбаника смотрит прямо в душу и видит всё, что хотелось бы скрыть. Телепатка чувствовала себя вывернутым наизнанку платьем, когда виден каждый шовчик, каждый узелок, все огрехи и недочёты швеи. И жрица, конечно, видела, что задание смущает, даже пугает Халику, но не выполнить его та страшится ещё сильнее. Однако ни ободрять, ни успокаивать свою подопечную Барбаника не спешила, оставляя за ней иллюзию выбора. И Халика не подвела. Судорожно сглотнув, она облизала сухие губы и тихо, но твёрдо произнесла:
- Я сделаю всё, что Вы просите, госпожа.
Чётко очерченные губы жрицы едва заметно дрогнули, обозначив улыбку, но Халике хватило и этого: благосклонность Великой Матери была для неё дороже любых наград.
- Сейчас его приведут.
Барбаника накинула капюшон и подошла к окну, а Халика осталась стоять на месте, обдумывая поставленную перед ней задачу. Через несколько минут дверь отворилась, и под конвоем жриц в гостиную вошёл Миганаш. Выглядел он усталым, неопрятным и потерянным. Мятая, местами испачканная, а местами рваная одежда, осунувшееся лицо, запавшие, оттенённые синими кругами глаза, бледные, дрожащие губы. Будучи под действием сдерживающего заклятья, он не совсем понимал, что происходит, где и почему он находится. Кроме жалости и сочувствия старейшина никаких чувств не вызывал, и телепатке стало немного неловко за то, что она собиралась сделать.
- Мне тоже безумно жаль его, девочка. – На плечо Халике легла рука в желтой перчатке и женщина вздрогнула – она не заметила, когда Барбаника успела подойти к ней. – Ты сумеешь помочь ему. Ликанцы должны увидеть прежнего Миганаша, сильного и властного мага, посвятившего свою жизнь служению родной стране и Ордену Солнца.
Верховная жрица взяла Халику за плечи. Капюшон полностью скрывал её лицо, но женщина чувствовала, что вновь оказалась под пронизывающим, требовательным взглядом, и, желая как можно быстрее избавиться от него, поспешно проговорила:
- Я поняла, госпожа. Он станет таким, каким Вы хотите его видеть.
- Тогда приступай. - Барбаника отпустила телепатку и скомандовала: - Посадите его на диван, сёстры, и приготовьте кресло для леди Бегон.
Приказ был мгновенно выполнен, и вскоре телепатка углубилась в чужое сознание. Она ожидала хотя бы рефлективного отпора, но не почувствовала ни капли сопротивления. И у Халики неожиданно взыграло любопытство. Она решила выяснить: каким образом сильный и опытный маг оказался в столь плачевном состоянии. Всё глубже погружаясь в сознание старейшины, леди Бегон считывала его воспоминания, его самые сокровенные мысли и с каждой секундой всё больше недоумевала: Миганаш и его жена, мягко говоря, недолюбливали жриц и не одобряли политику Ордена. Они считали, что жрицы не имеют права вмешиваться в государственные дела, что их деятельность должна ограничиваться делами духовными, благотворительностью и целительством. А политика - прерогатива Совета. «Но почему? Орден Солнца всегда стоял на страже интересов Ликаны. Они всегда действовали во благо родной страны и никогда не предавали её интересов». Халике была непонятна позиция Теригорнов. Ещё бы! Орден столько сделал для неё: позволил телепатке жить обычной, «не заклейменной» жизнью, завести полноценную семью, а вскоре ей и радость материнства предстояло познать! При мысли о малышке, Халика улыбнулась: меньше чем через полгода её дочка сделает свой первый вдох и…
- Халика… Халика… - словно сквозь вату донёсся до неё встревоженный голос. – Очнись!
Она почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо, и, приложив некоторое усилие, открыла глаза.
- Что со мной? – Леди Бегон сжала пальцами виски: голова болела немилосердно. – Не понимаю, как так получилось… Я не смогла…
- Почему? – В голосе Барбаники звенел металл, а аура бушевала чёрными всполохами гнева. – Как ты посмела не выполнить мой приказ?
Халика вжала голову в плечи:
- Прос-с-стите… Сейчас я всё исправлю… - Халика судорожно вздохнула, стараясь сдержать слёзы. – У меня всё получится!
С раздражением взглянув на по-прежнему безучастного старейшину, телепатка сосредоточилась и, ни на что больше не отвлекаясь, приступила к выполнению задания. На этот раз всё прошло как по маслу: в сознании Миганаша прочно засела мысль о том, что жрицы есть ум, честь и совесть Ликаны, что слова Барбаники – истина в последней инстанции, а её просьбы и советы – приказы, обязательны для выполнения. Позаботилась Халика и об отношении к Гедерике. Воспоминания о том, что его дочь сбежала из Бершана с фантошем Дигнара, из памяти стёрлись, на их место пришла гордость за дочь, пожертвовавшей собой во благо родной страны. Выскользнув из сознания старейшины, Халика вопросительно взглянула на главную жрицу, и когда та, едва заметно улыбнувшись, кивнула, облегчённо выдохнула – задание выполнено и она вскоре сможет отправиться домой.
Однако радость оказалась преждевременной: после того как задремавшего старейшину под руки вывели из комнаты, Барбаника подошла к телепатке и проникновенно взглянула в усталые глаза:
- Ты славно поработала с Миганашем, девочка, но осталась ещё леди Теригорн. Она сильный маг, но я дам тебе в помощь кварту боевых жриц. Вы справитесь.
- Как скажете, госпожа…
Телепатка с тоской посмотрела на дверь, безумно завидуя старейшине, которого сейчас наверняка уложат в постель, дадут отоспаться как минимум до вечера, а потом с превеликим уважением проводят до личных покоев в Доме Совета. «Я бы тоже не отказалась немного вздремнуть», - промелькнула тоскливая мысль, и в тот же момент перед ней возник поднос с белой фарфоровой чашкой, от которой исходил бодрящий аромат трав и специй.
- Это придаст тебе сил, дитя.
Барбаника взяла чашку с подноса и поднесла к губам Халики, и той ничего не оставалось, как сделать глоток, затем второй, третий…
- Как вкусно! – Телепатка вернула жрице чашку, мимолётно удивившись, что не уловила момента, когда чашка оказалась у неё в руках. – Спасибо.
Сонливость, усталость и нежелание идти куда б то ни было пропали, будто их и не было. Халика чувствовала, что сила переполняет её, а по венам вместо крови бежит жидкий огонь. Хотелось сейчас же ринуться в бой, и неважно насколько сильна леди Теригорн – она, леди Бегон, всё равно сильнее и сумеет внушить всё, что пожелает Великая Мать. Упиваясь собственной силой, Халика не заметила, как в комнате появились четыре закутанные в желтоё фигуры, а вместо двери засеребрился проём портала.
- Благословляю Вас, сёстры! – раздался торжественный голос Барбаники, и телепатка очнулась.
Бросила восторженный взгляд на главную жрицу и, повинуясь сильным рукам своих спутниц, шагнула в портал и очутилась в гостиной знатной дамы. Дорого. Строго. Со вкусом. Такими словами охарактеризовала бы Халика представший глазам интерьер. Ей пришло в голову, что подобный стиль идеально подошёл бы для гостиной в их городском особняке, но развить мысль не получилось: на плечо легла тяжёлая ладонь одной из боевых жриц, а в сознании прозвучало:
«Соберитесь, леди. Покои Морики рядом. Мы войдём первыми, Вы – следом!»
«Поняла», - поспешно отозвалась телепатка, для верности утвердительно кивнув.
Ей показалось, что жрица улыбнулась, но под капюшоном - не видно, да и ситуация к веселью не располагала. Солнцепоклонницы бесшумно выскользнули в залитый светом коридор, прошли несколько метров и исчезли за дверью, украшенной растительным орнаментом: белые и желтые соцветья на тонких ветках с длинными и узкими листьями. Халика невольно залюбовалась искусно выписанными переплетениями ветвей и нежными головками цветков, но тут дверь резко распахнулась, едва не ударив её по лбу. Из апартаментов леди Теригорн выскочила злющая, как оса, жрица.
- Тьма её забери! – выплюнула она и, схватив растерянную Халику за руку, потащила за собой. – Сбежала тварь! Попробуем найти её по горячим следам, и ты нам поможешь!
- Как? – Телепатка с недоумением взглянула в спину жрицы. – Я не умею…
- Не важно!
Жрица с такой силой дёрнула Халику, что та буквально влетела в спальню Морики.
- Полегче, Талика, полегче! Леди Бегон привыкла к другому обращению.
С благодарностью взглянув на неожиданную защитницу, телепатка перевела дух и огляделась: спальня первой дамы Ликаны была обычной, даже скучной. Широкая низкая кровать, застеленная неброским бежевым покрывалом, в тон ему – занавески на окнах, пара кресел, трюмо и огромный, на всю комнату ковёр с мягким, серо-бежевым ворсом. Обстановку немного оживляли вазоны, в которых красовались цветущие деревца, точь-в-точь такие, как были нарисованы на двери. И никаких тебе кружев и рюшечек, ненужных, но милых сердцу безделушек, никаких бутылочек и баночек на трюмо. В спальне царил абсолютный порядок и стерильная чистота.
- Налюбовалась? – С ехидцей поинтересовалась одна из жриц. – А теперь поработаем. Мы запускаем поисковое заклинание, находим нашу непоседливую леди, и ты тотчас начинаешь действовать. Да не тушуйся, дорогуша, нам известна сила твоего дара. К тому же сейчас ты полна энергии. – И, не дожидаясь согласия телепатки, скомандовала: - Начали!
Халика запоздало кивнула и в тот же миг почувствовала, как её захватила, закрутила бешеным водоворотом чужая магия. В первую секунду телепатка инстинктивно дёрнулась, пытаясь освободиться, но её попытка успехом не увенчалась - как будто трёхлетний малыш попытался вырваться из крепких рук взрослого. А потом и вовсе не до того стало, бешеный водоворот сменился покоем и густой, почти осязаемой тьмой с редкими разноцветными вспышками. Сколько времени продлилось её пребывание во тьме, телепатка не знала. Ежесекундно она ждала, что перед ней вот-вот появится леди Теригорн, но ничего не происходило. И вдруг – толчок, гневный вопль, злая реплика, в основном из не употребляемых в светском обществе слов.
- … стерва!
Потерев заслезившиеся от яркого света глаза, Халика с удивлением и огляделась: она сидела на идеально заправленной кровати в уже знакомой спальне, а адептки Солнца, активно поминая Тьму, Хаос и проклятых, поднимались с ковра, поправляя сбившиеся капюшоны и неприлично высоко задранные юбки.
- Вот же…
Слов, вырвавшихся у одной из жриц, телепатка, наверное бы, не поняла, если б первые пять лет жизни не жила на улице. «Надо ж как она их разозлила. Хотя я бы тоже расстроилась – не выполнить приказ Барбаники это вам не шутки!» Тем временем жрицы поднялись на ноги, переглянулись, видимо, мысленно обмениваясь репликами. Придя к какому-то решению, трое из них стремительно покинули спальню, а оставшаяся обратилась к Халике:
- Я провожу Вас в Храм, госпожа Бегон.
И пошла к дверям, как обычно, не дожидаясь реакции телепатки. Обратный путь стал зеркальным отображением пути в Дом Совета: расписные двери, коридор, покои, портал, кабинет главной жрицы.
- Без Каломуша здесь точно не обошлось, - услышала Халика раздраженный голос главы Ордена. – Сам как сквозь землю провалился и матушку своей ученицы прикрыл. – Жрица громко скрипнула зубами. - Проверьте их загородное поместье, родовые усадьбы Морики и Миганаша. Хотя вероятность того, что беглянка там, исчезающе мала. Первая леди Ликаны далеко не дура.
Барбаника поднялась из-за стола, подошла к окну и некоторое время разглядывала внутренний двор Храма, обдумывая дальнейшие действия Ордена. Тщательно выверенный план трещал по швам. И всё из-за вмешательства Каломуша Перта, одного из самых талантливых выпускников Академии и одного из самых непримиримых врагов жриц. Он терпеть не мог «желтушниц» и не скрывал этого. И если чета Теригорнов, следуя протоколу, всё же посещала Храм в дни четырёх великих дат, то Перт под благовидным (чаще надуманным) предлогом, в обители Солнца не появлялся. Вчерашний день стал исключением, да и то из-за сына. Воспользовавшись случаем, Барбаника напоила мага специальным настоем, неуловимо меняющим ауру человека (как и прочих разумных существ) таким образом, что жрицы могли найти его в любой момент. Сначала зелье вроде как подействовало – аура мага изменилась. А потом проклятый Перт забрал сына, открыл портал и исчез. Бесследно. Все до единой попытки обнаружить беглеца потерпели крах. Словно такой маг никогда и не жил в Иртане. Барбаника зло скривилась: до Перта осечек у них не было. Зелье действовало как положено – чем сильнее маг, тем быстрее очищалась аура, но на двое-трое суток, как правило, хватало. Секретарь же избавился от него за несколько минут. «Насколько же силён этот мальчишка?» - подумала тогда Барбаника и отдала приказ искать беглеца по всему Иртану, благо шпионская сеть Ордена, благодаря безвременно ушедшей от них Летунике, работала исправно.
«Летуника…» Нелепая, неожиданная гибель соратницы поразила и разозлила Барбару до глубины души. Ещё не зная подробностей, она поклялась отомстить и, как только Миганаш доставил её тело в Бершан, приказала своим некроманткам поднять убитую и выяснить подробности поединка. Доклад сестёр насторожил: выходило, что под маской простоватого, несколько экзальтированного бершанца скрывался могучий и опасный маг, сумевший задурить голову одной из сильнейших жриц. Выяснить, кто это и убить предателя, стало для Барбаники делом чести, и сейчас по его следу шли лучшие ищейки Ордена. След, как выяснилось, вёл в Тират. Палнир Станата, превратившийся в широко известного в узких кругах Ланира Ужагу, обнаружился в компании Дигнара и Шанира. Разведчицы Ордена перехватили их в Фельгаране. Опыт и мастерство жриц оказались настолько велики, что им удалось пронаблюдать и за поединком нефас и Оникса, и за бейгом, который зачем-то выкопал мёртвого фантоша и, после безуспешных попыток оживить его, куда-то унёс. Жрицы конечно же запомнили в каком направлении улетел бейг, но поскольку следить было приказано за убийцей сестры, ринулись за Дигнаром. Как раз к поединку между Кальсомом и Каломушем успели. Правда, Ланир к тому времени исчез, словно в воздухе растворился. А потом и вовсе не до него стало: Дигнар – погиб, Кальсом порталом переправил свадебный или теперь уже траурный поезд в Исанту, а Каломуш с помощью родового амулета Тель, скорее всего, перенёсся к эльфам.
Всю эту информацию Барбаника получила незадолго до возвращения телепатки и жриц из Дома Совета. Нужно было что-то решать и срочно. И главное, с толком использовать телепатку. Первоначальный план – отправить Геду в Исанту с треском провалился. Дочь Миганаша вместе с эльфийским принцем затерялась где-то в Бершанском лесу. «Стоп! А если поискать? Девчонка всё же не Каломуш. Найти и всё-таки отправить к сатрапу. Теперь даже и скрывать ничего не нужно. После встречи с телепаткой девочка наверняка сделает то, что от неё требовалось, то, ради чего затевался весь этот бред с договором, и дело с концом! Тират развалится на множество мелких небоеспособных государств-карликов, и можно приступать ко второй части плана. Хорошо бы ещё и Кальсома извести. Впрочем, при определённом стечении обстоятельств…»
- Зарика!
Громкий голос главы Ордена заставил вздрогнуть всех, кто находился в комнате. Правда, кроме имени больше ничего не прозвучало – жрицы перешли на мыслеречь. Решив, что её это не касается, телепатка ушла глубоко в себя, однако резкое «Халика!» вернуло её к действительности.
- А?! Что? - Не сообразив, что Барбаника обратилась к ней мысленно, отозвалась женщина, но, почувствовав резкое, как удар хлыста недовольство, тотчас исправилась:
«Простите… Я…»
«Заставь Гедерику отправиться в Исанту. Она должна занять место вдовы наследника и, завоевав доверие сатрапа, убить его вместе с Кальсомом. Задача ясна?»
«Но как она…»
«Вспомни Дайцаруша, девочка. Теперь мы точно знаем, что в Гедерике течёт шуарская кровь. Геда справится! И пусть она погибнет во имя свободы родной страны, её имя, золотом вписанное в историю Ликаны, будет жить в веках!»
- А если… - прошептала Халика и в ужасе зажала ладонью рот, сообразив, что вопрос, едва не сорвавшийся с языка не уместен и по сути своей глуп – хороший шуар это мёртвый шуар.
- Вот именно. – Барбаника воздела руки и торжественно проговорила. – Благословляю вас, дети мои! Идите с Солнцем.
Жрицы молча поклонились, окружили Халику и двинулись к дверям, однако покинуть кабинет главной жрицы им не удалось. Леди Бегон побледнела, покачнулась и рухнула на пол. Под её тёмно-коричневой юбкой стало расплываться тёмное пятно.

@темы: Фантош

---

Получить свое послание

@темы: Тесты, гадания и прочая развлекаловка

---

Получить свою карту

---

Трындец, времени совсем нет - мы затеяли ремонт. )))

@темы: За жизнь

---

Стащила у Orin. Уж больно здорово. ))

@темы: Разное

---

Фантош. Книга вторая.

Глава 13.
Селнир Дестаната.

Селнир Дестаната завтракал. В небольшой, роскошно обставленной столовой кроме него находились лишь тёмные безмолвные тени – фантоши. Они не спускали глаз с хозяина, готовые в любую минуту выполнить любой приказ: и чаю подлить, и слугу нерадивого убить, причём и то и другое – качественно, быстро и без эмоций. Сатрап скользнул взглядом по замершим и, казалось, не дышавшим фигурам. «Как, скажите на милость, Кальсому удаётся превращать людей в живые куклы? Что он делает с ними? Какой магией пользуется? Или у них всё же где-то что-то остаётся? Взять хотя бы Оникса…» Вспомнив эльфёнка, сатрап поморщился. Его до сих пор преследовала мысль, что отдав сыну уникального фантоша, он совершил ошибку. Уж больно привязался Дигнар к мальчишке, уж больно трясся над ним, а Селнир по личному опыту знал: над чем больше всего трясёшься, то быстрее всего и теряешь… Взять хотя бы его любимую жену Калидо, единственную женщину, которую он любил. И как любил! Пылинки сдувал, на руках целыми днями готов был носить, лишь бы изящные ножки не устали. Ради неё горы бы свернул, да только недолго счастье длилось. После рождения наследника, Калидо захворала и тихо-тихо угасла. И под страхом смертной казни, и за баснословное вознаграждение никто, никто не смог ей помочь! Ни искусные лекари, ни маги, ни бабки-знахарки. Никто! И от чего умерла жена сатрапа, тоже не выяснили. Ибо ни с чем подобным не сталкивался ни один из приглашённых врачевателей. Только знахарка, настолько старая, что сама свой возраст забыла, бормотала что-то насчёт живой мертвечины и пожирателей душ, однако кто будет слушать полусумасшедшую старуху, которая сама во дворец притащилась? Её и к больной-то с опаской допустили, скорее от безысходности, чем в надежде на помощь.
После похорон Селнир словно заледенел. Он и раньше-то на эмоции был скуп (только с женой позволял себе расслабиться), а теперь и вовсе ожесточился. Придворные порой разговаривать с ним боялись: чуть что не так – на виселицу или, если повезёт, в бессрочную ссылку. Весь дворец на цыпочках ходил, шёпотом разговаривал, а обязанности свои и слуги, и министры старались выполнять безукоризненно: кому хочется раньше времени с жизнью проститься? А когда траур по безвременно ушедшей правительнице закончился, Селнир с головой в работу ушёл. И сама сатрапия внимания требовала, и о будущем нужно было позаботиться: продолжая политику отца и деда, он начал масштабную подготовку к захвату Федерации. А потом и Ликаны. Только бы времени хватило! Несмотря на то, что в роду их жили долго – что дед, что отец до двухсот дотянули - проблема долголетия сатрапа очень и очень заботила. Особенно в последние лет десять-пятнадцать, когда выяснилось, что сынок его, единственный наследник и продолжение любимой женщины, особым умом не отличался и оставить такому огромную страну, Селнир побаивался – развалит, оглянуться не успеешь! Конечно, можно было жениться вновь и зачать другого наследника, но один взгляд на возможных претенденток приводил сатрапа в бешенство. Ухоженные, расфуфыренные и слащавые девицы вызывали у него почти физическое отвращение, а сознание заполняла одна горькая и злая мысль: эти похотливые суки живы, а моя Калидо …
В общем, вариант с повторной женитьбой сатрап рассматривать перестал. А что касается Дигнара, так и с его «недалёкостью» Дестаната смирился, решив, что если сын у него не удался, то внук обязательно удастся. Тем более если его матерью станет молодая, здоровая и, что важно, умная девушка. Гедерика подходила по всем параметрам. Недаром шпионы почти два года наблюдали за девчонкой. Единственный минус – дар слишком уж сильный. Но и это не так страшно. Селнир был бы плохим правителем, если б не знал, как на самом деле обстоят дела с магами в его стране: обладатели самых сильных даров были занесены в специальный реестр и за ними велось негласное наблюдение. Так что гипотетические магические способности наследника помехой не станут, а, скорее, упрочат его положение. Главное, учителя толкового найти.
По губам Дестанаты лёгкой тенью скользнула улыбка. Ещё дней пятнадцать-двадцать и свадебный поезд достигнет ворот Исанты. На следующий день состоится тиратская часть бракосочетания, остальное же дело техники – молодые делят постель и месяцев через девять-десять во дворце появляется новый житель. «А вдруг родится девочка? - Лоб сатрапа пересекла морщина, а фантоши напряглись, почувствовав недовольство своего хамира. - Нет, девочку лучше не надо! Вдруг она будет похожа на Калидо? Зачем бередить старые раны?»
Сатрап нахмурился. Прошло больше четверти века, как умерла жена, а он всё никак не мог забыть её. Порой Селниру казалось, что смерть возлюбленной – лишь пустой ночной кошмар, что сейчас она войдёт в столовую, одарит его загадочной, чуть печальной улыбкой, сядет рядом и станет пить свой любимый вишнёвый чай. Сатрап с безотчётной надеждой взглянул на двери, и те внезапно отворились. Дестаната вздрогнул и невольно выругался, увидев Кальсома, давнего друга семьи и главу самого влиятельного в Тирате ордена.
- Простите, Ваше величество, но дело не терпит отлагательств. Нам нужно поговорить.
Появление мастера заставило Селнира забыть и об умершей жене, и о неродившихся внуках. Он указал мастеру на стул, приглашая присоединиться к чаепитию, приказал фантошу поставить на стол второй прибор и сосредоточенно взглянул на волнистые края капюшона – манера мастера прятать лицо раздражала, но за годы знакомства сатрап привык разговаривать с «невидимым» собеседником, и раздражение стало привычным, почти незаметным эмоциональным фоном всех их бесед. Однако сегодня капюшон особенно разозлил Селнира. Захотелось подойти к Кальсому, сдёрнуть эту дурацкую маскировочную тряпку и посмотреть в глаза. Не в те пылающие угольки, что время от времени виднелись в глубине складок, а в настоящие, голубые-карие-зелёные (или какие они там у него!) глаза. «Интересно, видели ли его лицо отец или дед? Или его подмастерья? Хоть кто-то! Или он настолько уродлив, что стыдится своей внешности? Или красив как бог и боится ослепить нас своим великолепием? А может, он и не человек вовсе…»
Последнее предположение заставило Дестанату едва заметно скривиться. Кальсом заметил его гримасу и, сев за стол, спокойно поинтересовался:
- Вы недовольны мной, Ваше величество? Я чем-то обидел Вас или неуважение ненароком выказал? Так выскажите свои претензии, со мной можно говорить прямо, поскольку, смею надеяться, мы с Вами всё ещё друзья, или, на худой конец, просто цивилизованные люди…
- Перестаньте, Кальсом. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к Вам! Или мне снова нужно повторить, что, несмотря на все Ваши заморочки с внешностью, я считаю Вас одним из немногих людей, кому доверяю как себе?
Дестаната едва заметно качнул головой, сделал глоток вишнёвого чая и аккуратно поставил чашку на блюдце. Фантош сейчас же долил ему ароматного напитка, а перед Кальсомом поставил розетку с душистым цветочным джемом и трехъярусную вазу с эльфийскими сладостями, которые тот обожал.
- Иногда мне кажется, что любовь к сладкому Ваша единственная слабость, - заметил сатрап, улыбнулся уголками губ и продолжил: - Не в этом ли кроется истинная причина Вашего горячего желания завоевать Федерацию? Геббинат обзаведётся собственной кондитерской, и каждое утро будет начинаться у Вас с чашки горячего чая и булочек с неповторимым эльфийским вареньем.
Сатрап ухмыльнулся, довольный собственной шуткой, но ответного смешка от мастера не дождался. Кальсом глотнул чая и, когда чашка вернулась из путешествия в недра его капюшона и опустилась на блюдце, проговорил:
- У меня плохие новости, Селнир. Очень плохие. Ваш любимый и единственный сын убит эльфийским шпионом на территории Ликаны. Крепитесь!
- Что?! – От лица Дестаната отхлынула кровь, и он стал походить на тяжелобольного пациента, чудом пришедшего в себя после длительного беспамятства. – Вы… Откуда Вы знаете?.. Дигнар…
Дрожащей рукой сатрап потянулся к чашке, сжал её расписные, почти прозрачные стенки и поднёс к губам. Да только напиться ему не удалось. Хрупкий фарфор не выдержал давления, треснул и раскололся, поранив пальцы. Чай выплеснулся на домашний светло-серый костюм, из порезов выступила кровь, но Селнир не почувствовал боли. Невидящими глазами он смотрел, как мельчайшие рубиновые капельки собираются в тонкую струйку, которая стекает на ладонь и смешивается с тёплым чаем… Смерть сына кардинальнейшим образом влияла на его планы, заставляла срочно что-то менять, а сатрап очень не любил, когда события вырываются из-под контроля.
- Постой! – Дестаната вытер раненую руку о полу рубашки и горящими глазами уставился на мастера: - Откуда ты узнал о его смерти? Когда ты успел присоединиться к делегации? Или же ты решил пошутить?!
В последнем вопросе сатрапа явно слышалась угроза, но Кальсом лишь укоризненно покачал головой.
- Не кипятитесь, Ваше величество. Почувствовав беспокойство, я решил проверить, как дела у Дигнара, и отправился в Ликану. Я пытался защитить его, но увы… Эльфийский шпион, известный в Ликане как Каломуш Перт, секретарь Совета, направил мой смертельный шар в твоего сына. Дигнар скончался у меня на руках.
- А фантоши? Почему твои хвалёные куклы не спасли его? Почему они допустили смерть своего хамира? Дрянные, как выяснилось, они телохранители! Ты берёшь за них кучу денег, а на деле они монеты медной не стоят. А у Дигнара их было пять! Почему ни один не среагировал? Даже твой необыкновенный Оникс! Кстати, где он? Раз мой сын мёртв, значит, эльф снова стал моим. Как и планировалось.
- Это как раз вторая плохая новость, Ваше величество. Оникс погиб.
- Что!? - Сатрап поднялся, с грохотом отодвинув стул. – Что ты сказал?
- Оникс погиб, - послушно повторил Кальсом, с неподдельным интересом наблюдая, как багровеет лицо сатрапа, а его глаза наливаются кровью.
- Недоумок, - прохрипел Селнир, почти лишившийся голоса от досады и злости. – Как он посмел угробить моего Оникса? Кретин! Так и знал, что не стоит идти на поводу у мальчишки. Раз в жизни дал слабину и вот результат!
Дестаната зло скрипнул зубами, упал на стул и вперил требовательный взгляд в Кальсома:
- Как это случилось?
- Дигнару стало скучно и верный друг Шанир организовал для его развлечения поединок фантош - нефас. Ума не приложу: где ему удалось отыскать нефас? И знал ли он, что её яд смертелен для эльфов?
Рука в тонкой коричневой перчатке потянулась к чашке, длинные пальцы сжали фигурную ручку, аккуратно подняли и поднесли к губам, точнее к краям глубокого капюшона. У Селнира, который не отрываясь смотрел на собеседника, промелькнула совершенно посторонняя мысль о том, что из-за дурацкого капюшона мастеру, наверное, ужасно неудобно пить и есть. Да и смотреть на мир через узкую щёлочку радости мало. «Вот бы узнать, снимает ли он капюшон в Геббинате? Или и там ходит закутанный с ног до головы. Прямо как жрицы Солнца! Стоп! А не они ли стоят за убийством Дигнара и Оникса? Кому как ни этим сучкам выгодна смерть моего сына? Поставить мою страну на грань гражданской войны, довести до смуты, до грызни за власть… Ослабить и, наплевав на договор, напасть! Вдруг за моей спиной они сговорились с эльфами и теперь, празднуя победу, смеются над доверчивым сатрапом? Но зачем тогда убивать Оникса? На их месте я бы вернул эльфёнка родственничкам, в знак дружбы и серьёзности намерений… Или желтопузые что-то пронюхали о его особых способностях? Но тогда его тем более не следовало убивать! Главная жрица была бы рада такому подарку…»
Сатрап растерянно потёр лоб, не замечая, что пачкает его кровью из ранок, и пристально всмотрелся в тёмную фигуру перед ним. За всю историю их знакомства, то есть со дня его рождения, Селниру ни разу не удалось уличить мастера во лжи, как, впрочем, и отцу с дедом. Именно поэтому сатрап мог рассчитывать на откровенность, по крайней мере, рассказ Кальсома будет очень близок к истине.
- Рассказывай по порядку! Чтобы понять, кто истинный виновник смерти Оникса и Дигнара и принять правильное решение, я должен знать всё!
Реакция сатрапа порадовала мастера. Потрясённый неожиданной смертью сразу двоих значимых для него существ Дестаната сумел удержаться от истерики, взять себя в руки и теперь старался найти выход из практически тупиковой ситуации. Кальсом поставил фарфоровую чашку на блюдце и неторопливо заговорил, начав с того, как Ланир Ужага встретился с Дигнаром в Бершанском лесу.
- Значит, ты путешествовал по Ликане в образе самого загадочного в Тирате шпиона… - выслушав мастера, задумчиво проговорил Селнир, посмотрел на незаметно заменённую фантошами чашку, но пить не стал – он чувствовал, как сильно дрожат руки и боялся выдать себя, показать слабость перед мастером, который (кем бы он на самом деле не являлся) прежде всего был его подданным. На несколько тягучих, гнетущих минут в столовой воцарилась тишина. Прилагая неимоверные усилия воли, Дестаната пытался успокоиться, не начать крушить всё подряд, не впасть в истерику, недостойную правителя огромной страны.
Кальсом же напряженно ждал, когда Селнир справится с чувствами и сможет адекватно отреагировать на две смерти, что затронули не только лично его, но и весь Тират – единственный наследник престола мёртв и если (не дай Боги!) что-то случится с сатрапом, страна окажется на грани гражданской войны. Тут не до завоеваний! А Кальсома как раз завоевания и интересовали. Он столько лет потратил на то, чтобы подвести правителей сатрапии к мысли, что им должен принадлежать весь Иртан, что их род призван повелевать людьми, а нелюди должны либо стать рабами, либо умереть. Именно благодаря его советам и магической поддержке род Дестаната сумел не только захватить, но и удержать треть Иртана, создать государство, способное соперничать с Ликаной и Федерацией, а главное – побеждать. Пограничные стычки с федералами подтверждали это, и в перспективе Кальсому уже виделись пленённые эльфы и руины Картра. Однако неожиданная смерть наследника стала существенной угрозой его планам. Во-первых, могла измениться обстановка в самом Тирате, а во-вторых, Дигнар, по уши влюбившийся в эльфа-фантоша и до дрожи возненавидевший жену-ведьму, мог стать его единомышленником в деле борьбы с нелюдями и превращении сильных магов в фантошей. Мастер надеялся, что Исанта объявит войну Картру сразу после свадебных торжеств, но, похоже, вместо веселья столицу ждал траур, а вместо военной кампании карательные меры. Впрочем, вторая смерть, смерть фантоша-эльфа, наоборот играла ему на руку – потеряв фантоша, обладающего уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру, сатрап наверняка захочет другого такого же эльфёнка. А где его взять, кроме как в Федерации?..
- …Саттолов!
Кальсом чуть заметно вздрогнул: с головой погрузившись в размышления, он не заметил, как Селнир, всё же сумевший взять себя в руки, начал отдавать приказы.
– Хочу услышать их версию событий, - пояснил сатрап, наблюдая, как фантош водит ладонью над его раненой рукой и порезы заживают прямо на глазах. – Пусть Шанир расскажет нам о нефасах.
Лицо Селнира приобрело хищное выражение, и Кальсом внутренне улыбнулся. Род Саттолов, не менее богатый и знатный, чем род Дестанат, был его давним и сильным противником. Он не жалел, что, обосновавшись в Тирате, оказал поддержку правящей на тот момент династии, хотя мысли о заговоре и смене власти нет-нет да и проскальзывали, всё-таки маги в роду Саттолов рождались сильнее и умнее, чем у Дестанат. «Но и влиять на таких сложнее», - успокоил себя Кальсом и недовольно поморщился: за годы и годы знакомства с Саттолами ему не удалось ни в доверие к ним втереться, ни расстроить их дружбу с Дестанатами. И вот сегодня у него наконец-то появился шанс опорочить Шанира в глазах сатрапа, а если получится, то и обвинить его в смерти Оникса, которая повлекла за собой нервный срыв и трагическую гибель Дигнара.
В ожидании Саттолов Кальсом и Селнир молчали. Думали. Строили планы, изредка поглядывали друг на друга, но заговаривать не спешили. Минут десять в столовой стояла напряженная, выжидательная тишина, а потом двери отворились и на пороге появились министр с сыном. Оба почтительно склонили головы, приветствуя сатрапа, дождались ответного кивка и прошествовали к столу.
- Вы хотели видеть нас, Ваше величество, - проговорил Саттол-старший, демонстративно не замечая Кальсома. – Мы готовы дать Вам полный отчёт о поездке, закончившийся столь трагично. Приносим Вам свои соболезнования.
Отец с сыном снова синхронно склонили головы, а сатрап недовольно скривил губы.
- Спасибо, - буркнул он и пристально взглянул на Шанира: - Рассказывай!
Молодой человек на миг опешил, но быстро собрался и смело взглянул на сатрапа – юлить, интриговать было бессмысленно, а придумать мало-мальски приличную легенду не хватило времени. Да и Ужага, свидетель поединка Оникса с нефас, загадочным образом исчез, и никто из верных Саттолам людей (читай шпионов) не мог найти ни единого его следа. «Если сатрап доберётся до Ланира раньше нас – он молчать не станет!» - сделал вывод Саттол-старший, и они решили рассказать всё как есть. В конце концов, действовал Шанир в интересах наследника, спасал от одержимости игрушкой, пытался беду предотвратить. Даже собственными фантошами пожертвовал. Но увы! Ненормальная привязанность к Ониксу, словно тяжелая болезнь, ослабила Дигнара, свела с ума и… убила.
- Садись и рассказывай! – повторил Селнир и махнул рукой в сторону стульев. – Я хочу знать мельчайшие подробности последних дней жизни моего сына. – Как вышло, что вместо того чтобы ехать в Исанту во главе свадебного поезда, он оказался в ликанском захолустье?
Взгляд сатрапа прожигал до костей, Шаниру даже показалось, что температура в столовой повысилась на десяток градусов. Спина молодого человека стала влажной, но он упрямо выпрямился и твёрдо начал:
- Наши неприятности начались ещё в Бершане…
Внимательно выслушав сына министра, Дестаната задумчиво потёр лоб: хитрый юнец представил события таким образом, что выходило будто Дигнар сам виноват. Впрочем, истина в его словах была: ненормальная любовь к Ониксу возникла у наследника, что называется, с первого взгляда. Едва увидев фантоша-эльфа, наследник захотел получить его в своё безраздельное пользование. Но тогда и мастер, и сатрап решили, что это обычная блажь избалованного мальчишки. Кто мог подумать, что Дигнар так прикипит к живой кукле, что обо всём на свете забудет?! И о долге перед страной, и о приличиях, и о молодой, симпатичной жене, и о договорённости с отцом. Хотя договорённость – отдать купчую, подтвердив тем самым права наследника на Оникса – сатрап выполнять не собирался. Оникс с его уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру был нужен ему самому, особенно если учесть, что наследник у него получился не ахти какой. Только и годен на то, чтобы жениться, внуков зачать и… уйти с политической сцены.
Селниру только в страшном сне могло присниться, что его недалёкий, но обладающий огромным самомнением и гонором сын взойдёт на престол. Здесь ни советники, ни фантоши не помогут. Два, три, десяток неверных решений и лет через пять-шесть сатрапия развалится на множество мелких государств, как полтысячи лет назад… Дестанате даже думать об этом не хотелось! Он был просто обязан воспитать нормального наследника и очень надеялся, что брак с Гедерикой даст ему нужный человеческий материал. «Будет рожать, пока не родит кого надо!» – думал сатрап, составляя брачный договор, а теперь планы рухнули, и у него не осталось никого, кто хотя бы теоретически мог претендовать на тиратский престол. И хуже всего то, что исчезла его «таблетка долголетия». Бестолковый сын не уберёг, сломал дорогую, нет, бесценную вещь и сам сдох! «И поделом ему! Плохо только, что наследника зачать не успел. Но …» Мысль, внезапно посетившая сатрапа, на первый взгляд показалась безумной, однако обдумать её со всех сторон не мешало. Дестаната с хищническим интересом оглядел Саттола, и тот побледнел как мел, интуитивно чувствуя, что задумка повелителя ему не понравится.
«Сейчас как скажет…» - Молодой человек опустил глаза, пытаясь успокоиться, но Дестаната промолчал. Зато заговорил Кальсом:
- Значит, смерть Оникса должна была стать благом для Дигнара?
- Да! – Шанир встрепенулся. – Я обязан был помочь другу избавиться от пагубной страсти к игрушке. Если бы не племянник госпожи Тель, со временем он бы успокоился, заинтересовался прелестями молодой жены и забыл об эльфёнке. Мне было больно смотреть, как сильный и решительный человек растекается сладким киселём…
- Хватит! – прервал его сатрап. – Дигнар мёртв, нечего ему и льстить! Лучше скажи, откуда ты узнал, что яд нефас смертелен для эльфов?
- От Ключа. Куклы господина Кальсома просто кладезь ценной информации! – Шанир подчёркнуто вежливо поклонился мастеру. – Я задал нужный вопрос и получил ответ.
«Вот же интриган малолетний! – почти восхитился мастер. - Сейчас договорится до того, что я виноватым окажусь. Жаль, что он не служит мне. Жаль, что придётся его убить. И чем быстрее, тем лучше».
- А где нефас взял? – продолжил допрос сатрап. – Мне как-то не верится, что Ликана, при всей своей любви к федералам, кишмя кишит нелюдями. Особенно, если учесть, что нефасы давние враги эльфов, и ушастые на протяжении веков безжалостно уничтожали их.
Шанир позволил себе едва заметно улыбнуться.
- Вы можете не верить мне, Ваше величество, но я действительно нашел нефас в Бершанском лесу. Сия особь была слаба, почти беспомощна, и мои фантоши легко справились с ней. Именно находка нефас натолкнула меня на мысль, как избавить Дигнара от его пагубной страсти к кукле. Мы с нефас договорились: она убивает эльфа, а я кормлю её и отпускаю восвояси.
«Зря я не рассказал Саттолу про исключительные способности Оникса. Возможно, он поделился бы новостью с сыном и тот не стал бы прикладывать столько усилий, чтобы избавить наследника от «пагубной страсти». До этого он великолепно приглядывал за Дигнаром. По совести, его благодарить надо… Не будь Оникс столь ценным экземпляром, я бы так и сделал, но… »
- Не стоило тебе убивать эльфёнка. - Дестаната вперил тяжелый взгляд в Шанира. – У меня были на него свои планы, ты же нарушил их. А ты знаешь, как я не люблю, когда что-то идёт не так, как я задумал.
Сатрап замолчал, не сводя с Саттола-младшего карих глаз, таких же, как у покойного наследника. Только Дигнар никогда не умел так смотреть – словно огнём прожигать, в самую душу заглядывать.
- П-простите, мой господин, - срывающимся голосом произнёс Шанир, лихорадочно соображая, что такого особенного было в эльфёнке. Особенного настолько, что его смерть, похоже, волновала сатрапа больше, чем смерть собственного сына.
- Чуть позже я расскажу, как ты искупишь свою вину, - задумчиво разглядывая молодого человека, проговорил Дестаната и перевёл взгляд на Саттола-старшего. – Смерть Дигнара – тяжёлый удар для меня, но рассказ Шанира убедил меня, что его гибель – результат его же необдуманных действий. С завтрашнего дня в Тирате объявляется траур по безвременно почившему наследнику престола. Погребение тела состоится через день, а войну Федерации мы объявим через две недели, то есть сразу по окончанию траура.
Саттол-старший почтительно склонил голову, показывая, что готов выполнить всё, что от него требуется, а Кальсом внутренне ухмыльнулся: его планы по уничтожению Федерации и, в первую очередь, ненавистных эльфов вновь были в силе, а видения руин Картра - ярки как никогда.
- Свободны! – махнул рукой сатрап, отпуская мастера и Саттолов, и мысленно обратился к Б арсу, старшему из своих фантошей: «Выясни, где разместили лже-Гедерику и её наперсницу, я желаю разделить с ними трапезу».
- Будет исполнено, хамир.
Фантош тенью скользнул в дальний угол столовой и исчез за потайной дверью, а Селнир, допив давно остывший чай, поднялся и не торопясь направился следом за Саттолами и Кальсомом. Его путь лежал в южное крыло дворца, в покои, где разместили Теверель Доро и лже-Гедерику. Прежде чем принять судьбоносное решение, он хотел взглянуть на обеих женщин, побеседовать с ними и, если получится, договориться миром, а на нет и суда нет.
Возле входа на женскую половину сатрапа ждал фантош.
- Я предупредил их о Вашем визите, хамир.
Барс поклонился хозяину и пошёл вперёд, показывая дорогу. Машинально кивнув, Селнир последовал за ним. Длинные белые волосы, собранные в хвост, ярким всполохом пробегали по широкой спине к тонкой талии и крепким бёдрам, подчёркивая физическое совершенство игрушки. К тому же Барс был умён, как сто эльфийских мэтров, покорен и безропотен как ягнёнок и опасен, как голодный тигр-людоед. При мысли, что это идеальное во всех отношениях существо принадлежит ему целиком и полностью, у сатрапа скулы от восторга сводило. «Любопытно, если предел его совершенству? Что будет, если поставить перед фантошем воистину невыполнимую задачу? – в который раз задался вопросом Селнир и покосился на остальных телохранителей. Он не раз спрашивал об этом и их, и самого мастера, но ответ: «Невыполнимых задач нет», - его не устраивал, а выяснять, что будет, на практике отчего-то не хотелось.
- Ещё умрут, а мне потом за новых платить, - еле слышно проворчал он и чуть не врезался в спину остановившегося перед дверями Барса.
- Прошу Вас, хамир.
Фантош отворил перед ним тяжелые витражные двери и, склонив голову, шагнул в сторону.
Комнаты женской половины дворца почти не отличались от комнат мужской – та же кричащая роскошь, обилие ярких ковров и гобеленов, огромное количество дорогих, но совершенно бесполезных безделушек. Сатрапу, с детства привыкшему к пестроте и блеску дворцовых покоев, комната, где разместили «вдову» его сына и эльфийку, показалась вполне обычной, а вот на гостей она произвела неизгладимое впечатление. Даже сейчас, спустя пару часов после приезда, на лицах женщин читалось недоумение, правда, причины, что его вызвали у Тель и Алемики были разные. Бывшая горничная никак не могла поверить, что можно жить в такой вызывающей роскоши, а эльфийка чувствовала себя так, словно оказалась в дорогом мебельном магазине, на сезонной распродаже вышедшей из моды мебели и сопутствующих ей товаров.
Скользнув оценивающим взглядом по удивлённо-настороженным лицам женщин, сатрап прошествовал к столу, царственно склонил голову перед Теверель и, не дожидаясь её реакции, повернулся к Алемике. Высокий, статный мужчина с тёмными волосами, чуть тронутыми сединой, пронизывающим взглядом и тонкими хищными губами показался девушке пугающе красивым и отчего-то необычайно жестоким, больше похожим, не на лидера огромного государства, а спустившегося с небес бога, бога войны и возмездия. В тот же миг недоумение на лице лже-Геды сменилось паникой. И несчастная, на долю которой за сегодняшнее утро и так свалилось множество неожиданностей, в основном, неприятных, не выдержала. Забыв о приличиях, этикете и хороших манерах, она закрыла лицо руками и горько заплакала.
С немым укором Тель взглянула на сатрапа и бросилась к своей подопечной. Села рядом, приобняла за плечи и стала что-то ласково шептать в ухо, осторожно гладя по полосам.
Селнир же смотрел на рыдающую девушку и с изумлением осознавал, что впервые за много лет ему не противны её слёзы, что он хотел бы оказаться на месте эльфийки, провести рукой по чёрным густым волосам, посадить малышку на колени и прижать к себе, защищая от невзгод и напастей…
«Стоп! Куда это меня понесло?!» – изумился сатрап и, резко развернувшись, направился прочь из комнаты.
Барс распахнул перед ним дверь, и, только выйдя в просторный светлый коридор, Дестаната сообразил, что несостоявшаяся сноха неуловимо напоминала ему Калидо, его единственную любовь, его безвременно почившую жену.

@темы: Фантош

---

Ещё немного лета. )

Двойная радуга, к счастью говорят.

@темы: Сельская жизнь, Разное

---

На удивление трудно привыкаю к московской жизни. Уже полмесяца прошло, а я никак не выработаю график, при котором буду успевать всё. И чтобы ещё чуть-чуть оставалось - перевести дух, подумать, осмыслить. Паузы, конечно, случаются, но к этому времени я обычно уже никакая, могу только сидеть и тупить. ))) Ай-яй-яй. Но ничего, говорю себе, завтра обязательно лучше. Воспитываю в себе оптимиста!

@темы: Мысли вслух

---

А ещё мы наконец завели собаку. Правда, не бернского зенненхунда, но тоже красавца писаного. ))) С громким именем Жерар Депардье. ))) Вот заводчики удружили, вырастет теперь у нас пёс бабником и дебоширом. ))) Но пока это милое существо.






С большими ушами:






Временами разгуливающее с боевым расскрасом,






потому что обожает тереться мордой об печку.





и быстро растёт. Ему уже 4 месяца.

---

Ах, лето, лето...

В этом году на дачу мы выбралис поздно, так что грядок разводить не стали, разве что уроп-петрушка, зато отдыхали много и с удовольствием, чего давно уже не случалось. И занимались цветами.

Собственно дальше прилагаются сами цветы.

Кстати, совершенно неожиданно у нас зацвели пионы. стояли себе у крыльца три года, все уже рукой на них махнули - и на тебе, )))

И возле этих пионов решили поставить шатёр. Бабушка наша была в восторге.

@темы: Сельская жизнь